— Ну, выговорилась? Тогда иди домой! У меня дел невпроворот.
Вместо того чтобы дать ему пощечину, я высунула язык, который помнил некий горьковато-сладкий вкус.
— Кстати, западный шоколад, которым ты угостил меня в прошлый раз, был недурен. У тебя что, хорошие связи на Западе?
Морской лев изменился в лице, вытащил из ящика стола плитку шоколада и кинул ее мне.
Вернувшись к себе, я тотчас подсела к письменному столу. Злость еще не прошла, и стремление творить сжимало мою лодыжку капканом. Я подумала о Средневековье: уже в те времена существовали люди, подобные Морскому льву, которые ставили в лесах медвежьи капканы. Поймав медведя, они украшали его цветами и водили по улицам, заставляя плясать. Народ веселился, воодушевленно хлопал, бросал медведю монеты. Рыцари и ремесленники, вероятно, презирали таких медведей, потому что те выглядели как бродячие артисты, которые заигрывают с людьми, подчиняются им и зависят от них. Однако, с точки зрения медведя, дело было совсем в другом. Он хотел входить в транс вместе с публикой либо обращаться к духам и мертвецам при помощи своих танцев и музыки. Он не знал ни того, что за люди толпятся вокруг него, ни того, что значит «заигрывать».
С детства я каждый день выходила на арену, но понятия не имела, что еще там демонстрируют. Иногда я слышала львиный рык, но ни разу не видела, как львы выступают на манеже. Помимо Ивана, со мной работали еще два человека. Один приносил лед и бросал его на пол моей клетки, другой убирал посуду. Если я спала, они переговаривались вполголоса и передвигались на цыпочках, чтобы не разбудить меня. Я посмеивалась над ними, ведь мои уши слышали даже сквозь сон, если в дальнем углу комнаты мышка начинала умывать мордочку лапкой. А уж запах, исходивший от Ивана и других мужчин, был таким сильным, что мой нос ощущал его и во время самого глубокого сна.
Из всех пяти чувств я в первую очередь полагалась (и до сих пор полагаюсь) на обоняние. Если мой слух уловил чей-то голос, это не всегда означает, что владелец голоса находится поблизости. Граммофон и радио тоже умеют передавать голоса. Зрению я не доверяю. Тряпичная чайка или человек, одетый в медвежью шкуру, — это все обманки для взора. Иметь дело с запахами куда проще. Я всегда учую, курит ли человек, любит ли он лук, носит ли кожаную обувь, менструирует ли… Аромат духов не скрывает запах пота и чеснока. Напротив, он подчеркивает его, только вот люди, по-видимому, об этом не подозревают.
Снежная пелена окутывала мое поле зрения. Все вокруг переливалось оттенками белого. В желудке у меня было пусто, голод жалил его изнутри. Наконец я унюхала запах снеговой полевки, роющей подземный туннель. Он пролегал не очень глубоко, я прижала нос к покрытой свежей порошей земле и поползла на запах мыши. Хотя я ничего не видела, мне было легко понять, где она сейчас. Вот она! Хватаю! Я проснулась. Белая поверхность перед моим взором оказалась не снежной пеленой, а чистым листом бумаги.
Сетчатка моих глаз отчетливо помнит первую пресс-конференцию, в течение которой вспышки фотоаппаратов пронзали ее каждые пять секунд. Иван был в костюме, тесно обтянувшем его плечи и грудь, и выглядел окаменевшим. Удивило меня и то, что, в отличие от обычных цирковых представлений, в зале было всего десять человек.
— Сосредоточься, это пресс-конференция! — предупредил меня Иван.
Мы смело уселись друг рядом с другом на подиуме. На нас градом обрушились вспышки фотоаппаратов. По другую сторону от Ивана разместился его начальник, запах волос и трусовато-садистские движения пальцев которого приводили меня в бешенство. Если бы он подошел, я мигом оскалила бы клыки. Видимо, он догадывался о моей неприязни и потому никогда не подходил ко мне слишком близко.
— Цирк — это превосходное развлечение для рабочего класса, потому что…
Начальник уже собирался сдобрить свою скудную речь жиром важности, но тут его перебил кто-то из журналистов:
— Вас когда-нибудь кусали хищники?
Тот не нашелся что ответить, и все вопросы посыпались на Ивана:
— Правда ли, что вы разговариваете на медвежьем языке?
— Считается, что медведи похищают души людей, отчего те скоропостижно умирают. На ваш взгляд, это суеверие?
— Кхм, э-э… Я… в общем… простите… одним словом… э-э, но это не означает… — бубнил в ответ Иван.
Несмотря на его косноязычие, неделю спустя статьи о нас были опубликованы не только в нашей стране, но и в Польше, и в ГДР.