— Как у вас дела? Сегодня так холодно, — произнес он.
Я всегда удручаюсь, когда кто-нибудь говорит мне в жаркий день, что на улице холодно. На мой взгляд, от болтовни о погоде лучше воздерживаться, потому что погода — вещь сугубо индивидуальная, на этой теме буксует любая беседа.
— «Доклад для академии», конечно, забавен, но мне было сложно угнаться за рассуждениями обезьяны. А ее подражание человеку насмешило меня.
— Как вам показалось, она делала это по собственной воле?
— Она просто не могла иначе. Об этом она и пишет. У нее не было выбора.
I — Вот-вот. Полагаю, именно эту мысль и пытался донести до читателей автор. Мы, люди, тоже не по доброй воле сделались такими, какие мы сейчас. Нам приходилось меняться, чтобы выжить. Другого варианта нет и никогда не было.
В этот момент незнакомец, внимательно читавший книгу, повернулся к нам и кончиками пальцев аккуратно поправил очки на носу.
— Товары под маркой «Дарвин» снова успешно продаются! Почему женщины красятся? Почему лгут? Почему ревнуют? Почему мужчины воюют? Единственный ответ на все эти вопросы звучит так: того захотела эволюция. Это оправдывает все. Однако мне в голову не приходит ни одного ответа на другой вопрос — чем хорошим может обернуться для земли то, что вредоносный гомо сапиенс продолжает производить потомство? А тебе, Фридрих?
Тот изменился в лице и пронзительно выкрикнул:
— Брат!
Черноволосый и Фридрих радостно обнялись. Заметив, что я не хочу им мешать и пытаюсь выскользнуть из магазина, Фридрих потянул меня назад и представил своему брату:
— Это автор «Бури оваций моим слезам».
Я была озадачена. Выходит, он знал, кто я такая?..
Фридрих был основной причиной, почему я зачастила в этот книжный магазин. Мне очень нравились мужчины вида гомо сапиенс — маленькие, мягкие, хрупкие, но с чудесными зубами. Их пальцы были тонкими, а ногти такими крохотными, будто их вовсе нет. Иногда мужчины напоминали мне плюшевые игрушки, которые люди так любят прижимать к груди.
Однажды в книжном магазине меня подкараулила знакомая Фридриха по имени Анне-Мари. Она входила в организацию, которая боролась за права человека, и хотела побеседовать со мной о положении деятелей искусства и спорта в Восточном блоке. Я ответила, что права человека — не моя тема. На лице Анне-Мари появилось разочарование, которое через секунду сменилось растерянностью.
Мне стало ясно, что моя жизнь судьбоносно связана с правами человека и что я не могу ничего с этим поделать. Люди, которые думают только о людях, изобрели понятие «права человека». Подобных прав не имеет ни один одуванчик, ни один дождевой червь, ни один дождь, ни один заяц. Разве что кит. Я вспомнила статью, которую читала к конференции «Китобойный промысел и капитализм»: крупным млекопитающим предоставлено больше прав, чем мелким животным, таким как мыши. Вероятно, дело во вкусовых предпочтениях определенной группы людей, которые придают чему-то крупному большую ценность, чем чему-то мелкому. Мы, белые медведи, — самые большие из млекопитающих, которые не являются вегетарианцами и не живут в воде. Полагаю, именно этим объясняется интерес ко мне людей, желающих наделить меня правами человека.
Анне-Мари покинула магазин, а я все стояла с пустой головой между книжными полками, ощущая на себе сверляще-серьезный взгляд Фридриха.
— Какую книгу ты порекомендуешь мне сегодня? Он протянул мне томик.
— «Атта Тролль». Это для тебя! Настоящая медвежья история.
«Генрих Гейне» — стояло на обложке. Я открыла книгу наугад и увидела одну из немногочисленных иллюстраций, сопровождающих текст. На картинке, раскинув лапы, лежал большой черный медведь. Он был невыносимо привлекателен. Я уже собралась заплатить, но тут Фридрих ласково коснулся моей лапы и промолвил:
— У тебя рука холодная. Мерзнешь?
Моя улыбка была горькой на вкус.
На следующее утро я снова примчалась в магазин и с порога осыпала Фридриха упреками:
— Что за книгу ты мне подсунул? Ее совершенно невозможно читать!
— На то есть причины. Автор намеренно усложнил повествование, чтобы спастись от вражеских нападок.
— Какие у него могли быть враги?
— Цензура, например.
— Цен… что?
— Цензура, сенсор власти. Ты разве не слышала этого слова в Советском Союзе?
Я покопалась в памяти, но не нашла там ничего, кроме замешательства.
— Поэтому и пишут так запутанно?
— Даже если автор пишет очень просто, для читателя это может оказаться трудным. — Фридрих взял томик, полистал его и настойчиво добавил: — Тебе нужно прочесть эту книгу! Ты не раскаешься, что купила ее.