Следом Матиас бросил мне красный мяч меньшего размера. Я прижал его к сердцу, лег на спину и несколько раз легко ударил мячик ногами. Публика затаив дыхание ждала, что будет дальше. Сердце публики стучало все быстрее, ожидание нарастало с каждой секундой, но я не знал, чем удовлетворить это ожидание. Я продолжал лежать на земле, аккуратно держа мяч на животе.
— Сколько ты еще будешь отдыхать? Когда уже гол-то забьешь?
Реплика из публики развеселила зрителей, и от их смеха у меня загудело в ушах.
Я понимал, что должен предложить нечто новое, дабы шоу продолжалось. Но, поскольку в голову ничего не шло, я опять принялся пинать мяч, который держал на животе. В какое-то мгновение я увлекся и ударил ногой слишком сильно, мяч вылетел у меня из лапы, покатился по каменистому склону и упал в бассейн. Люди радостно захохотали. Иногда осчастливить взрослого гомо сапиенса очень легко, потому что по натуре он тот же ребенок. В который раз я вспомнил: неожиданное интереснее всего. Я и сам не думал, что мяч упадет в воду, и получилось здорово. Маленькая девочка умоляюще воскликнула:
— Кнут, пожалуйста, прыгни в воду! Принеси мне мяч!
Но я не хотел лезть в воду, ведь у меня еще не было уроков плавания.
В одном из снов мне опять привиделась прекрасная древняя королева в сияющей белой шубе. Она похвалила меня:
— А ты, оказывается, не так и плох! Я тебя недооценивала.
За то время, что мы не встречались, я вырос на целую голову.
— Ты сам придумываешь, как должна выглядеть твоя сцена. Ты не показываешь ничего необычного, а пытаешься продемонстрировать, насколько увлекательна простая детская игра. Возможно, это новое искусство, о котором я не подозревала.
— Кто ты? Ты моя бабушка?
— Я не только твоя бабушка, но и прабабушка, и прапрабабушка. Я — единый образ твоих многочисленных предков. Спереди видна только одна фигура, но позади меня стоит нескончаемая линия твоих прародителей. Я не одна, я — множество.
— Так ты и моя мать?
— Нет, я воплощаю лишь мертвых. Твоя мать жива. Почему бы тебе не навестить ее?
Конец шоу всегда означал для Матиаса начало разрядки, теперь он мог наконец расслабиться. Возвращаясь в комнату, он заваривал себе кофе и листал бесплатную газету. Я долгое время считал, что газеты надо мять, комкать и рвать, ведь это просто игрушки. Но по мере того как Матиас каждое утро зачитывал мне из нее какую-нибудь статью, у меня складывалось впечатление, что газета хочет быть прочитанной.
На страницах газет рассказывались странные истории, например о том, что зоопарк якобы поставляет в рестораны высокой кухни мясо кенгуру и крокодилов, чтобы преодолеть финансовый кризис. Мясо предлагалось в меню как деликатес, его заказывали посетители, которым хотелось отведать чего-нибудь эдакого. Холодная дрожь пробежала по моей спине, когда я вспомнил слова гималайской медведицы: зверь может выглядеть «таким сладким, что его хочется взять в лапы и съесть».
— Ох, бедняги, как мне их жаль, — горько вздохнул Матиас.
Я подумал было, что он сочувствует кенгуру, которых пускают на антрекоты, но тут Матиас добавил:
— Другим зоопаркам тоже не хватает денег.
Пока он читал мне статьи, я всматривался в напечатанные буквы. Первой я запомнил «о», которая дважды встречалась в слове «зоопарк». В один прекрасный день я перестал быть неграмотным.
Каждый день нам приходили письма и бандероли. Матиас лихорадочно разрывал конверты, читал письма поклонников и скармливал их большой новой корзине для бумаг. Кроме того, мы получали посылки всевозможных форм и размеров.
— Кнут, тут тебе прислали шоколад. Но он тебе вреден. Я передам его благотворительной организации. Договорились?