Поселок, начавшийся с нашей дачи, постепенно превратился в оазис советской интеллектуальной элиты. Здесь жили писатели Бабель и Эренбург, академики Веснин, Сулержицкий, музыканты Ойстрах, Шпиллер, знаменитые художники, ученые, архитекторы, врачи (впоследствии «вредители») и, конечно же, выдающиеся актеры: Дикий, Леонидов, Захава, Журавлев и всякая мелочь типа Олега Табакова и моего папы (мелочь, естественно, в номинации 50–60-х годов).
Участки тогда давали огромные, по гектару на человека. Наличие соседей с трудом угадывалось в ближайшем лесу, правда, и признаки цивилизации пробивались с большим скрипом. И до сих пор на половине дач — летний водопровод, печка для тепла, газовый баллон для готовки. Мы относимся именно к этой половине. Но зато наш дом! Наша терраса!!!
Дача
Сам сруб прадед привез откуда-то из Тамбовской губернии. Сруб и сруб, ничего особенного, а дальше — читай выше… Человек, который воевал в Трансваале и строил в Англии город-сад, легким движением руки и рейсшины сотворил архитектурный шедевр: террасу и балконы в «англицком» стиле. Во многих известных зарубежных журналах по дизайну и архитектуре наша терраса приводится как эталон дачного стиля! Мой сын Андрей недавно был на приеме у главного редактора крупного издательства, там всю стену кабинета занимала огромная фотография. Сорок минут Андрей на нее то и дело поглядывал, и, наконец, редактор, видя его интерес, небрежно бросил:
— Это фрагмент террасы одного очень известного архитектора.
— Ну да, — сказал Андрей, — а еще это моя дача.
Реакцию редактора нафантазируйте сами.
Терраса и вечные собаки… Ах да, еще папа
Так вот, именно там, в НИЛе, и произошла историческая встреча моего папы и моей мамы! И если мама была аборигеном и жила в своем имении, то папа в качестве бедного родственника-дачника проводил каникулы на даче Дмитрия Николаевича Журавлева, знаменитого актера, чтеца и друга дома моих бабушки и дедушки.
Дети всех этих академиков, писателей и актеров, естественно, образовали молодежную тусовку, которая породила (в прямом смысле этого слова) следующие поколения НИЛьских обитателей!
Ах, как же прекрасно проводили досуг подростки 50-х! Они купались в речке, гоняли на великах, рубились в волейбол с «санаторскими», а по ночам жгли костры и танцевали в лесу под патефон! И этот патефон был единственным гаджетом на весь поселок!
Вы можете себе представить что-нибудь подобное сейчас? Как ярко и бурно развивались дачные романы, не обремененные никакими техническими средствами! Телефонов не было — не то что мобильных, а вообще НИКАКИХ! Телевизор еще толком не изобрели, селфи приходилось делать при помощи холста и краски, и называлось это в те дикие времена длинным дурацким словом «автопортрет»!
…после встречи
По легенде, созданной моим папой, он женился на маме из-за коровы. Вы скажете, опять mystification?[1] Актерская фантазия? Так нет! Действительно, как это ни странно, корова у мамы была! Участок — гектар, домик прислуги, ну и как следствие — коровник с коровой и прочей дичью. А кстати, корова — дичь или нет? Неважно. Важно, что коровник-сарай прожил огромную жизнь. После коровы там иногда жил кто-то из родственников, иногда хранили всякое барахло, а наверху был сеновал — со всеми вытекающими отсюда последствиями… И в довершение всего, незадолго до того, как легкий порыв ветра сдул этого повидавшего виды старика с лица земли, у меня гостил замечательный питерский художник Толя Белкин с семьей. И вот он увидел этот сарай и влюбился! А влюбившись, стал его рисовать. Мне было обидно за нашу знаменитую английскую террасу.