Он показывал на карте контуры Азии и Европы, пытался обозначить направление, куда везли переселенцев.
В их вагоне умерла только одна женщина. Если кто-то простывал, сэнсэй ставил больному иголочки, медленно прощупывая нервные окончания. Доставал из котомки травы и отпаивал заболевшего. Самым большим помощником в пути был старый фотоальбом. На каждой странице были вклеены карты, страницы из книг по географии и истории. Эти маяки должны были помочь несчастным выбраться из лабиринта неизвестности, страха и смерти.
Понимали ли попутчики, сколько сделал для них этот человек, никто не знает. Как не знали и его имени. Он был для всех просто сэнсэй – учитель.
Дед сидел в саду и плакал. Слезы текли по морщинистому лицу и падали на письмо. Это был официальный ответ на запрос учителя о судьбе своих братьев, оставшихся на родине. Комитет Международного Красного Креста сообщал, что его братья погибли в 1952 году в Корее во время войны с Японией.
Он видел их в последний раз, когда уезжал навсегда из Сеула. Отец сказал дрогнувшим голосом:
– Я не могу запретить тебе оставить родину. Знай, что в чужом краю придется нелегко, никто там тебя не ждет. Всегда помни, что ты из знатного рода янбани. Живи по чести и совести, будь достойным человеком.
Учитель отложил в сторону письмо и раскрыл фотоальбом. Открыл страницу с географической картой, порванной на сгибах. Ровным кружком обведен Сеул, от него тянулась линия до реки Туманной, где начинались границы Российской империи. Потом линия вела до Средней Азии и обрывалась.
Он закрыл глаза и услышал голос отца:
– Назад дорогу тяжело будет отыскать. Не заблудись, сын.
Он заблудился. Понял это в первый раз, когда услышал, как внучки тихо пересмеивались:
– Слушай, почему дед ходит всегда в дурацкой шляпе?
– Не знаю, носится с ней, как будто она драгоценная, смешной такой.
Слово «смешной» больно ударило его. Но разве могли внучки знать, что в Корее широкополая черная шляпа была отличительным признаком мужчин знатного сословия?
Молодая сноха снисходительно улыбалась, слушая свекра. Жаловалась мужу, что старик жадный. Считает каждую банку риса, денег ни на что не выпросить.
Горько было учителю, что сын отдаляется от него с каждым днем. Пока они тряслись от страха и переезжали с места на место, мальчик вырос и жил не так, как хотелось отцу.
Учитель изливал душу зятю. Старшая дочь вышла замуж за бывшего председателя сельсовета из Приморья. Мать кричала:
– Опомнись, он не пара тебе. Недостойного человека выбрала в мужья.
– Я люблю его, – упрямо твердила непокорная дочь и поступила по-своему.
Вышла за него замуж, родила троих детей и была счастлива. Зять оказался неплохим человеком, можно было его терпеть. Он отличался предприимчивостью, быстро находил общий язык с представителями местной власти, обеспечивал семью всем необходимым и частенько наведывался к тестю с новостями. Куда было деваться? Молча слушал, отмечая, как дочь радуется их общению.
Закрыв глаза, учитель попытался развернуть стрелку на карте в обратную сторону: Узбекистан – Сеул.
Депортированных выгрузили на вокзале, рассадили по повозкам и раскидали в разные места. Его семья попала вместе с несколькими другими в колхоз «Новая жизнь». В конюшне, на скотном дворе, им постелили сухую солому, выдали паек на ужин и сказали, что жить здесь им придется до весны. А зима хлестала по ногам холодами, которые были злее, чем в Приморье.
Погоревали они и решили рыть землянки среди болот. Все теплее будет, чем в конюшне. Учитель посоветовал рубить камыш и вязать циновки, чтобы покрывать крыши и утеплять стены. Камыш обмазывали глиной, потом обжигали. Стебли камыша выгорали, а глина становилась твердой, как камень. Строительный материал был готов. Утеплили землянки и смогли даже построить корейские печи, которые обогревали дом снизу. Полы были всегда теплыми.
Весной им разрешили работать – сажать рис на свободных землях. Свободными оказались болота, которые окружали колхоз со всех сторон. Начали осушать топи, вырубать заросли, рыть каналы и устраивать рисовые чеки. Чек – это участок пахотной земли, залитый водой и огороженный. Все были поражены, что на осушенных участках земля оказалась очень плодородной. В первую же осень получили урожай риса, какого, ведя хозяйство в Приморье, не видели никогда.
Так переселенцы отвоевывали у болот новые земли, а у местного населения – уважение. До них узбеки тоже сажали рис: бросали в воду семена и ждали до осени урожай. Не знали, что такое прополка, и удивлялись, что с ранней весны до поздней осени корейцы копошатся на грядках.