Очевидно, Шоу передумал и 27 февраля написал Огастесу Джону снова:
«Мой дорогой Джон! Наутро я понял, что часть моего вчерашнего письма следует отвергнуть как вспышку старческого волнения; с деловой точки зрения портрет в нынешнем виде будет таким, какого ожидают заказчики и который они вправе получить (много краски и позирующий во весь холст). Между нами, там тонкий, красивый, присущий Вам цветовой план, убирать который нельзя. Видимо, будет лучше всего завершить этот портрет для заказчиков, а затем написать картину для себя. Только, поскольку у него наверняка не будет больше времени Вам позировать, Вам нужно будет незаметно сделать набросок-другой из кресла, в котором я сидел. Хуже всего, что на восемьдесят восьмом году жизни я не могу быть уверен, говорю разумно или несу старческую чепуху. Решать это я должен предоставить Вам. Как всегда искренне Ваш, но старчески болтливый Дж. Бернард Шоу».
Когда портрет был дописан, мне он не понравился, так как я не нашел в нем сходства с собой. Я не знал, как положено поступать в подобных случаях, и обратился к Огастесу Джону с вопросом, принять ли мне доставленный холст. Вот его ответ:
«19 мая 1944 года Мой дорогой генерал. Хотя я не преуспел в том, чтобы угодить Вам, я вполне вознагражден тем, что имел честь писать Вас и познакомиться с Вами. Не думаю, что Вы правы, отвергая картину, которой восхищались [250] многие знатоки, но мне в голову не придет навязывать Вам ее против Вашей воли. Я наверняка упустил какие-то Ваши черты, которые хотели бы видеть на портрете многие. Еще один-два сеанса, видимо, позволили бы добиться большего сходства. Вложенное письмо говорит, что Вы с полковником Дони не одиноки в осуждении этой работы. Я глубоко благодарен Вам за то, что Вы уделили мне так много времени, будучи заняты гораздо более важными делами. Спасибо за письмо. Искренне ваш, Огастес Джон».
Письмо, вложенное Огастесом Джоном.
«Уважаемый сэр. Я с громадным негодованием увидела в газете «Лиснер» за 4 мая Ваш портрет генерала Монтгомери. Можно подумать, Вам позировал древний Ганди или столетний старец. Я считаю это оскорблением генералу, он выглядит мертвецом, а не живым. Конечно же, заказчики были вынуждены принять Вашу работу, иначе Вы подняли бы скандал, как Вы уже сделали однажды, когда Вашу картину не вывесили. К тому же Вам пора отойти на задний план и уступить место молодым. Миссис М. Э. Тозер».
Этот портрет и карандашный набросок выставили в начале лета в Королевской академии искусств. Оба были проданы, и портрет теперь висит в картинной галерее в Глазго. (Огастес Джон пишет: «Дж. Б. Ш. приехал не поболтать со мной. Я пригласил его приехать и познакомиться с Монти по просьбе последнего. Во время разговора, длившегося около часа, генерал не позировал, а я не писал. Портрет приобрел университет Глазго (за хорошую цену)»). [251]