На следующий день, 11 сентября, я послал Эйзенхауэру такую радиограмму:
«После нашей вчерашней встречи я очень внимательно изучил свою ситуацию со снабжением. Ваше решение о том, что удар в северном направлении, на Рур, НЕ БУДЕТ, повторяю, [290] НЕ БУДЕТ иметь приоритета над другими операциями, приведет к некоторым последствиям, о которых Вам следует знать. Широкомасштабное наступление 2-й армии и военно-воздушного корпуса в северном направлении, на Маас и Рейн, не может быть начато раньше чем 23 сентября, а наиболее вероятно, что только 26 сентября. Эта отсрочка даст противнику время для лучшей организации обороны, и нам следует приготовиться к более упорному сопротивлению и к замедлению нашего продвижения. Поскольку дело идет к зиме, следует ожидать ухудшения погоды, и тогда, учитывая большой удельный вес наших военно-воздушных сил, результативность наших действий снизится. Встает вопрос о железнодорожном, автомобильном и воздушном транспорте, и, если он не будет сосредоточен таким образом, чтобы обеспечить поддержку выбранного направления, никто не сможет продвинуться, так как все мы находимся на огромном удалении от баз снабжения. Мы сделаем все возможное, чтобы добиться успеха, но приведенные факты должны показать Вам, что, если сопротивление противника будет усиливаться и дальше, нам не следует рассчитывать на серьезные результаты, пока мы не создадим достаточных запасов боеприпасов и всего необходимого».
Это послание принесло почти невероятные результаты. На следующий день ко мне приехал Беделл Смит и сообщил, что Эйзенхауэр решил действовать в соответствии с моими рекомендациями. Наступление на Саар приостанавливалось. Три американские дивизии предоставляли свой транспорт для осуществления дополнительного снабжения 21-й группы армий. Основная часть ресурсов 12-й группы армий передавалась 1-й американской армии на моем правом фланге, а я получал разрешение на прямое взаимодействие с генералом Ходжесом (командующим 1-й американской армией).
На основании этих обещаний я пересмотрел свои планы вместе с Демпси, а затем наметил день «Д» для Арнемской операции («Маркет-Гарден») — 17 сентября, воскресенье.
Только много позже я узнал (и, может быть, хорошо, что случилось именно так), что, когда о принятых решениях узнал генерал Паттон, он, с разрешения Бредли, решил так занять 3-ю американскую [291] армию в боях под Мозелем, чтобы штаб Верховного главнокомандования не мог ни сократить ее снабжение, ни остановить ее.
15 сентября Эйзенхауэр написал мне следующее письмо:
«Дорогой Монтгомери! Надеюсь, что мы скоро достигнем целей, установленных в моей последней директиве (FWD 13765), и завладеем Руром, Сааром и районом Франкфурта. Я обдумал наши дальнейшие действия. Как мне кажется, немцы будут изо всех сил оборонять Рур и Франкфурт и потерпят жестокое поражение. Их потрепанные войска, может быть, усиленные за счет ресурсов, которые они наскребут или притащат с других фронтов, вероятно, попытаются остановить наше наступление на оставшиеся важные объекты в Германии. Атакуя такие объекты, мы создадим возможности для эффективного подавления последних остатков немецких сил на западе. Более того, мы займем и другие ключевые центры и усилим нажим на немцев. Конечно, нашей главной целью остается Берлин, и для его защиты противник, скорее всего, сосредоточит основные силы. Поэтому, как мне кажется, не может быть сомнений в том, что мы должны сконцентрировать наши усилия и ресурсы для быстрого наступления на Берлин. Однако нам следует координировать нашу стратегию со стратегией русских, поэтому следует иметь в виду и альтернативные цели. Есть район северных портов: Киль — Любек — Гамбург — Бремен. Его занятие не только обеспечит нам контроль над немецким военно-морским флотом, базами в Северном море, Кильским каналом и большим промышленным регионом, но также позволит выстроить барьер на пути отступления немецких сил из Норвегии и Дании. Более того, может быть, занятие этого района или его части поможет защитить наш фланг при наступлении на Берлин. Есть районы Ганновер — Брауншвейг и Лейпциг — Дрезден. Это важные промышленные и административные центры и центры коммуникаций на прямом пути из Рура и Франкфурта в Берлин, поэтому немцы, вероятно, будут удерживать их как промежуточные позиции для прикрытия Берлина. [292] Есть также районы Нюрнберг — Регенсбург и Аугсбург — Мюнхен. Но нельзя забывать не только о промышленном и административном значении этих районов, но и об особом политическом значении Мюнхена. Более того, может создаться насущная необходимость занять эти районы и отрезать силы противника, отступающие из Италии и с Балкан. Таким образом, становится ясно, что наши цели можно будет точно определить позже, и нам следует приготовиться к одному или к нескольким из следующих вариантов: а) следует направить силы обеих групп армий на Берлин по оси Рур — Ганновер — Берлин, или Франкфурт — Лейпциг — Берлин, или по обеим осям сразу; б) если русские опередят нас на пути к Берлину, Северная группа армий должна будет занять район Ганновера и гамбургскую группу портов. Центральная группа армий должна будет занять район Лейпциг — Дрезден, частично или полностью, в зависимости от скорости наступления русских; в) при любом развитии событий Южная группа армий должна будет занять район Аугсбург — Мюнхен. Район Нюрнберг — Регенсбург будет занят Центральной или Южной группой армий, в зависимости от ситуации, которая сложится к тому времени. Проще говоря, я хочу двинуться на Берлин как можно более прямым и быстрым путем объединенными американскими и британскими силами, при поддержке других имеющихся в нашем распоряжении сил, через ключевые центры, занимая стратегические районы на флангах, действуя в рамках единой, скоординированной операции. На данном этапе невозможно определить точно время этих ударов или их силу, но я был бы рад узнать Вашу точку зрения по основным вопросам, поставленным в моем письме. Искренне Ваш, Дуайт Д. Эйзенхауэр».