Это очень задело его, и он начал рассказывать о том, что Маршалл и американские начальники штабов постоянно обвиняют [345] его в том, что он занимает пробританскую позицию, а премьер-министр и британские начальники штабов критикуют его за то, что он стоит на проамериканских позициях и недостаточно часто общается со мной.
Мне очень неприятно, что обо всем этом говорилось на Мальте; слухи быстро дошли до Айка, и он, без сомнения, приписал эту точку зрения мне; он такой хороший парень, что я не в состоянии видеть его расстроенным.
Айк попросил меня высказать мое мнение о существующей структуре командования; я не знаю, для чего ему это нужно.
Я сказал ему следующее:
(а) Я понимаю, что он хотел бы лично руководить наземными операциями и командовать тремя группами армий; он не хочет, чтобы между ним и группами армий стоял еще какой-то командующий сухопутными силами.
(б) Сейчас он разделил театр военных действий на «фронты», четко привязанные к стратегическим и географическим целям; он придал каждому «фронту» ресурсы, соответствующие поставленной задаче.
(в) Основной удар предстоит нанести моему «фронту». Для того чтобы один командующий мог руководить всеми силами, участвующими в главном усилии, он перевел одну американскую армию под мое командование. В моем распоряжении находятся также один американский воздушно-десантный корпус из двух дивизий и една британская воздушно-десантная дивизия.
(г) Учитывая изложенное выше в пункте (а), я считаю, что в настоящее время структура командования удовлетворительна.
(д) После этого я сказал, что рассчитываю на то, что сложившаяся к настоящему времени структура командования сохранится неизменной до конца войны — который должен наступить весной.
Время от времени нам могут понадобиться «перегруппировки», и тогда ресурсы будут передаваться «фронтам» в соответствии с поставленными перед ними новыми задачами. Самое главное — чтобы за все силы, занятые в осуществлении главного удара, всегда отвечал один командующий; нам не следует отступать от этого принципа.
Айк был рад узнать, что мне нравится существующая структура командования. Конечно, когда он ехал в Зонховен, его [346] что-то тревожило, и во время нашего разговора эта тревога ощущалась.
До сих пор я так и не знаю, что именно так волновало его. Но, безусловно, как только я сказал, что полностью удовлетворен сложившимся положением, он стал другим человеком; уезжая, он улыбался до ушей».
Услышав, что существующая структура командования меня удовлетворяет, Эйзенхауэр написал об этом начальнику Имперского генерального штаба и попросил его, прежде чем выступать с предложением сменить заместителя Верховного главнокомандующего, учесть следующее:
(а) Всей кампанией руководит он (Эйзенхауэр). Заместитель Верховного главнокомандующего руководит воздушными операциями, поскольку сам является представителем военно-воздушных сил. Кроме того, он отвечает за дела в тылу и за планирование отдельных мероприятий, например создание Контрольной комиссии для Германии; если Александер приедет на театр военных действий, он допустит его только к этим делам.
(б) Ни при каких условиях он не согласится, чтобы между ним и командующими группами армий стоял кто-то третий.
(в) Если будет осуществлена данная замена, это спровоцирует самые разные предположения относительно вызвавших ее причин. Вполне вероятно, что американские генералы решат, что англичане прибегли к усилению давления, чтобы добиться принятия своей политики.
1 марта Эйзенхауэр снова посетил меня и рассказал все, что знал о предложении «убрать» Теддера и «поставить» Александера. Он спросил, что я об этом думаю. Я ответил следующее:
1. Союзники пережили очень трудное и очень бурное время.
2. Мы успешно преодолели эти бури, и конец войны уже близок.
3. Если сейчас заместителем Верховного главнокомандующего назначат Александера, это обидит определенные круги [347] в Америке; начнется еще более сильная буря, и все былые разногласия снова всплывут на поверхность.
4. Ради всего святого — давайте любой ценой уберем любые поводы для новых трений. Мы вот-вот выиграем войну с немцами. Пусть Алекс останется в Италии. И пусть Теддер доведет дело до конца в качестве заместителя Верховного главнокомандующего.
Эйзенхауэр полностью согласился с моими суждениями.
2 марта меня посетил премьер-министр, и я рассказал ему о разговоре с Эйзенхауэром. Его это не очень обрадовало! Он поехал к Эйзенхауэру. 11 марта премьер-министр написал мне, что «теперь дело закрыто».
В течение марта, до форсирования Рейна, я проверял ситуацию со снабжением. Все шло хорошо. У нас было много горючего, боеприпасов и продовольствия. Состояние здоровья солдат было превосходным, показатель заболеваемости не превышал 6,75 случая на тысячу человек в неделю. За всю зиму у нас был всего 201 случай траншейной стопы.