Вечером 5 марта все указывало на то, что противник на утро предпримет атаку.
Сражение при Меденине: 6 марта 1943 года
Как и ожидалось, Роммель атаковал на рассвете тремя танковыми дивизиями; эта атака была отбита. Во второй половине дня он предпринял новую и был снова отброшен. Мы не потеряли ни единого танка; общие людские потери среди офицеров, сержантов и солдат составили сто тридцать человек. Противник потерял пятьдесят два танка, все были подбиты противотанковыми орудиями пехоты, кроме семи, уничтоженных дивизионом танков «Шерман».
Я вел сражение так же, как при Алам-Хальфе. Решил, что Роммель поведет атаку определенным образом, и подготовился отражать ее на выбранной мною позиции. От выступления навстречу его ударам я отказался.
Отступавшего Роммеля я преследовать не стал. Когда сражение завершилось, я продолжил подготовку к своему наступлению. Продлилась она всего день. Как Алам-Хальфа помогла при Аламейне, так и Меденин должен был помочь вести сражение при Марете. Те пятьдесят два танка, которые Роммель потерял под Меденином, представляли бы для него под Маретом большую ценность. [172]
Сражение при Марете: 20–27 марта 1943 года
Маретскую линию в Тунисе возвели французы как оборонительную позицию на случай нападения итальянцев из Триполитании. Она была очень мощной по природным условиям и дополнительно укреплена французами, а затем немцами. Восточный фланг ее упирался в море, а западный в горный массив Матмата. Отсечная позиция шла на северо-запад от Матматы к Эль-Хамме.
Местность к западу от матматских холмов представляла собой непроходимое «песчаное море», протянувшееся на много миль. Французы сказали мне, что любое обходное движение по этим пескам невозможно. Я решил, что лобовая атака столь укрепленной позиции вряд ли принесет успех, поскольку между матматскими холмами и морем было мало пространства для маневра. В основе моего плана лежало обходное движение западнее матматских холмов, синхронизированное с ограниченной лобовой атакой.
В таком случае возникал вопрос: можно ли найти путь через «песчаное море»?
Напомню, что я отправлял в этой район разведгруппы из-под Агейлы еще до Рождества. Группа дальнего действия в пустыне обнаружила проходимый маршрут, и план принял четкие очертания.
В целом он выглядел так:
1. 30-й корпус атакует восточный фланг тремя дивизиями. Это будет неослабный нажим на оборонительную линию возле моря. Цель его — оттянуть резервы противника к этой ее части.
2. Новозеландцы, мощно усиленные другими подразделениями, огибают западный фланг и прорываются за матматский массив.
3. 10-й корпус остается в резерве с двумя бронетанковыми дивизиями (1-й и 7-й), готовым двинуться на любой фланг, как того потребует необходимость. Он будет размещен так, чтобы защищать все мои важные объекты и прикрывать основные позиции.
4. Всю операцию поддерживают сосредоточенные, непрерывные действия ударных групп морской авиации. [173]
Новозеландцы выступали во фланговый обход силами в двадцать семь тысяч человек и двести танков. Незаметно для противника они сосредоточились на нашем южном фланге к рассвету 18 марта. В ночь с 17 на 18 марта мы провели на своем правом фланге несколько отвлекающих операций, чтобы ввести в заблуждение противника относительно места основного удара. Они прошли успешно, но в ходе их 21-я гвардейская бригада вышла к весьма протяженным минным полям, которые обороняли немцы: произошел рукопашный бой, в котором 6-й гренадерский батальон потерял двадцать четыре офицера и триста солдат. В ту ночь гвардейская бригада сражалась великолепно и внесла значительный вклад в окончательный успех, ждавший нас впереди.
Атака 30-го корпуса на правый фланг должна была начаться 20 марта в 22 часа 30 минут. Утром 20-го мне стало ясно, что противник обнаружил новозеландцев, замаскировавшихся на моем южном фланге; поэтому я приказал прекратить дальнейшие попытки укрыться, стремительно выступать к северу и приниматься за дело. Приказ был выполнен.
20 марта я издал следующее обращение к армии: