Сфакс, Сусс и Кайруан (воздушно-десантные войска). Ответственность за это нес штаб Верховного главнокомандующего в Алжире и штаб Александера.
Канадская дивизия и некоторые войска отправлялись из Соединенного Королевства. Ответственность несло военное министерство в Лондоне.
Распоряжения из Каира, Алжира и Лондона зачастую не совпадали или даже противоречили друг другу.
И главное — существовала неразбериха в планировании совместных действий сухопутных и военно-воздушных сил, особенно в отношении аэрофотосъемки. В штабе 8-й армии в Каире находился представитель главного штаба ВВС в Северной Африке. Но он не обладал ни административными полномочиями, ни опытом в проведении совместных операций. Он делал все что мог, однако ему приходилось подолгу ждать ответа на отправленные из Каира в Алжир письма, так как их приходилось передавать на Мальту. Командующий авиацией, который должен был планировать высадку войск и начальные стадии операции с моим штабом, находился на Мальте и был очень занят текущими операциями. Он и его штаб прекрасно разбирались в обороне островов и операциях на побережье; однако никакого опыта в поддержке с воздуха тактических боевых действий сухопутных сил у них не было. Опытом во взаимодействии с 8-й армий обладал командующий ВВС в пустыне (Бродхерст), но он сидел почти без дела в Триполи; участие в боях он стал принимать только после того, как мы овладели побережьем и его эскадрильи можно было перебросить на Сицилию.
Я никогда не перестану удивляться тому, как мой штаб справлялся со всеми этими тяжелейшими проблемами, многие из которых [200] даже не должны были возникать. Напомню, что де Гинган большую часть времени отсутствовал, оправляясь после авиакатастрофы возле Эль-Адема; но Белчем весьма умело его заменял и прекрасно справлялся с изматывающей работой.
Замысел трех подчиненных Эйзенхауэру главнокомандующих (Александера, Каннингема и Теддера) предусматривал только высадку на остров и немедленный захват аэродромов и портов.
Как развиваться кампании после высадки и как в конце концов подавить сопротивление противника, решено не было. Общего плана, в сущности, не было. В результате действия двух союзных армий не были должным образом скоординированы. Армейские командиры сами решали, как действовать, а потом «ставили в известность» вышестоящее командование. 7-й армии США разрешили после высадки двигаться на запад, к Палермо. Поэтому оказалась упущена возможность направить главный удар на север, чтобы разделить остров на две части и подготовить окружение противника у Этны и захват Мессины.
В ходе операции быстро принимать решения было трудно. Штабы командующих находились на большом удалении друг от друга. Эйзенхауэр, главнокомандующий, был в Алжире; Александер, командующий сухопутными войсками — на Сицилии; Каннингем, командующий ВМС, — на Мальте; а штаб-квартира Теддера, командующего авиацией, находился в Тунисе. Когда дела шли плохо, они могли только обмениваться телеграммами; требовалось время, чтобы собирать их для принятия совместных решений.
Я как-то обсуждал эту кампанию с адмиралом Морисоном, американским военно-морским историком. Он, как и я, считает серьезным упущением то, что большинству немцев позволили переправиться в Италию.
Время имело решающее значение для развития успеха в Италии до наступления зимы. Для полного занятия Сицилии нам потребовалось около пяти недель, потери 8-й армии составили двенадцать тысяч человек. При тесной координации усилий сухопутных сил, авиации и флота мы, на мой взгляд, заняли бы остров быстрее и с меньшими потерями.
Когда кампания закончилась, Эйзенхауэр прибыл ко мне на Сицилию; мы всегда были рады его визитам, и он очаровывал [201] нас всех своим дружелюбием. Сопровождал его всего один адъютант, морской офицер капитан Батчер.
Я разместил свой командный пункт в Таормине, в красивом доме с видом на Мессинский пролив. Как-то за ужином зашел разговор о том, долго ли будет продолжаться война, и Эйзенхауэр высказал мнение, что она закончится до Рождества 1944 года. Мне было ясно, что она должна бы закончиться к этому времени. Но после того, с чем мы столкнулись в планировании и проведении сицилийской кампании, я понимал, что учиться нам нужно еще многому, и в глубине души считал, что союзники еще наделают столько ошибок, что война продолжится и в 1945 году.
Поэтому я спросил Эйзенхауэра, готов ли он заключить пари. Он ответил, что готов, капитан Батчер письменно оформил пари на сумму в пять фунтов, и мы подписали его 11 октября в Италии, во время его следующего визита.
За несколько дней до Рождества 1944 года, когда мы сражались у немецких границ, я отправил Айку сообщение, что он, судя по всему, должен мне пять фунтов. Эйзенхауэр ответил, что остается еще пять дней, и на войне никогда не знаешь, что может произойти.