Первая годовщина Аламейна
23 октября было первой годовщиной сражения под Аламейном. Я издал ежегодное обращение к офицерам и солдатам. Из всех дивизий 8-й армии там сражалась только новозеландская, и даже [214] в ней многие офицеры и солдаты не принимали участия в тех боях. Поэтому, кроме письменного приказа зачитать обращение войскам, я сделал фонограмму, переданную по Би-би-си.
В день этой годовщины я получил два письма, которые меня очень обрадовали, одно от моего начальника штаба, другое от югославского главнокомандующего маршала Тито.
Привожу их ниже.
«Штаб 8-й армии 23 октября 1943 года Мой дорогой генерал. В первую годовщину сражения под Аламейном хочу от имени всех членов Вашего штаба передать Вам искренние наилучшие пожелания в связи с этим значительным событием и выразить нашу благодарность за то, что весь прошедший год Вы руководили нами с такой мудростью, вдохновением и успехом. Мы смотрим в будущее с твердой верой в Ваше руководство. Ф. У. де Гинган, генерал-майор, начальник штаба». «Командующему 8-й британской армией генералу Монтгомери В первую годовщину славной битвы и блестящей победы под Аламейном примите, пожалуйста, генерал, вместе с офицерами и солдатами доблестной 8-й армии мои самые сердечные поздравления. От имени Народно-освободительной армии Югославии выражаю радость, что в результате одержанных вами в Африке побед мы находимся теперь в двухстах километрах друг от друга, сражаясь против общего врага. Таким образом, с каждым днем союзные армии, ведущие войну против самого страшного врага, какого только знало человечество — агрессивного германского фашизма, — все теснее соединяются в единый фронт. Я уверен, что это братство по оружию, скрепленное кровью лучших сынов Великобритании и Югославии, не только приведет [215] к быстрой победе над отвратительным германским фашизмом, но и будет способствовать полному пониманию лично вами, вашими солдатами и всем британским народом стремлений народов Югославии. Во имя этих стремлений наши лучшие сыны пролили много крови. Мы стремимся к построению новой, свободной и истинно демократичной федеративной Югославии, основанной на братстве и равенстве всех народов нашей страны. Примите мои почтительные поздравления. Главнокомандующий Народно-освободительной армией и партизанскими отрядами Югославии Тито».
Дар небес
Когда наступила зима с постоянными дождями и непролазной грязью, я написал в военное министерство и попросил начальника Имперского генштаба прислать мне непромокаемый костюм, куртку и брюки из прорезиненной ткани. 8-ю армию должен был посетить епископ Саутуоркский для конфирмации перед Рождеством, и ему дали костюм для передачи мне. Я получил сообщение об этом из военного министерства.
Говорят, что нижеприведенные стихи были опубликованы в одной из английских газет; но я в этом не уверен; и кто написал их, не знаю.
«Из военного министерства В 8-ю армию Лично генералу Монтгомери. Читать как стихи.
Мы отправили почтою срочной
Штаны и куртку из ткани прочной
Тебе pour la guerre — на войну;
Они по воздуху придут моментально,
Доверены специально
Епископу Саутуоркскому аж самому. [216]
Чтобы ты в своих шароварах
Шагал от По до Пескары
Через грязь и канавы в строю
И думал, как это мило,
Что к твоим штанам приложила
Сама Церковь руку свою.
Их должно быть достаточно, чтобы
(За такую-то цену — еще бы)
Твой фланг в передряге прикрыть,
А также довольно быстро
(По выраженью премьер-министра)
Холодок в животе отвратить.
Согласно владельцам компаньи
(Братьям Мосс), так крепки их ткани,
Что они выдержат все равно,
Даже если ты вдруг споткнешься
И вверх задом перевернешься,
Как Гораций на Тибре давно.
И мы верим, что ты не устанешь,
И, когда перед Папой предстанешь,
Он проявит к тебе интерес
И благословит с особым вниманьем,
Узнав, что обмундированье
Тебе доставил Епископ с небес»[12].
Я покидаю 8-ю армию
24 декабря меня разбудили чуть свет и передали сообщение из военного министерства с приказом вернуться в Англию и сменить генерала Пейджета на должности командующего 21-й группой армий, которая готовилась открыть за Ла-Маншем «второй фронт». Хотя, конечно, грустно было покидать 8-ю армию, я, естественно, очень радовался, что меня избрали [217] для столь важной задачи: массированного вторжения за Ла-Манш, которое явится подлинным отмщением за Дюнкерк. Я испытывал и облегчение, и волнение: облегчение потому, что не был особенно доволен общим положением, создавшимся в Италии, и считал, что винить в нем мы должны только себя. Ни широкого замысла при открытии нового театра военных действий; ни общего плана; ни жесткого контроля за ходом операций; полнейший беспорядок в снабжении — все это, взятое вместе, привело к такому промедлению, что мы не смогли использовать изначальные преимущества, которых добились до наступления зимы.