Михаил всегда был резвым, словно юный мальчик, и нуждался в строгости, с коей с ним обращался его воспитатель, адмирал Глазенап. Когда брат решил пойти в армию, то захотел немедленно поступить добровольцем в полк. Так часто делалось. Но адмирал, очевидно, полагал, что самым правильным для его протеже будет подготовительное обучение в военной школе.
Когда Михаил поступил в школу, Глазенап сказал командующему, чтобы тот ни при каких условиях не позволял Михаилу покинуть учебное заведение прежде, чем окончит два года обучения. Если же что-либо произойдет и Михаил захочет уйти, командующий должен был телеграфировать в Италию, где находился Глазенап. Тот немедленно обещал приехать и уладить все проблемы.
Очень скоро после отъезда Глазенапа Михаил действительно попросил командующего отпустить его, чтобы он мог сразу же поступить в полк. В Италию была отправлена телеграмма, и верный своему слову адмирал приехал в Петербург.
Адмирал встретился с Михаилом и, выслушав его пожелание поступить на службу, предложил сделать выбор: школа или служба в Ташкенте.
Михаил, видя, что старый наставник не шутит, сдался и выбрал школу. Он почти не занимался, но его учителя оказались строги и умелы, и в скором времени Михаил взялся за ум и блестяще выдержал экзамены.
Полк Михаила – гвардейский гусарский – был расквартирован в Царском Селе. Туда же прибыл его мудрый наставник и мадам Глазенап. Они приехали специально для того, чтобы юноша мог поселиться у них.
Глазенапы приняли Михаила с большой заботой и тактом. У него был свой ключ и отдельный вход. Но Михаил был слишком весел, разгулен и излишне увлекался офицерскими попойками.
В итоге в один из дней Глазенап вызвал его к себе и сказал: «Мой юный друг, вы слишком много пьете!» На что Михаил ответил: «Все честные люди пьют!» На это его наставник произнес: «Может быть, но они обычно делают, кроме этого, и что-то еще».
К сожалению, увлечение пирушками осталось в характере Михаила, и он почти не обратил внимания на слова адмирала.
В 1882 году Михаил вместе с друзьями-гусарами явился в ресторан и зачем-то ворвался в зал, который уже был занят группой купцов. Последним не понравилось неожиданное вторжение, и они громко возмутились по этому поводу.
Михаил, который на тот момент уже не владел собой, посчитал себя оскорбленным, выхватил оружие и ранил одного из гостей. Так как на этот момент брат находился в резерве, он должен был предстать перед гражданским судом, который, по всей вероятности, завершился бы приговором о ссылке в Сибирь.
Но его командиры, услышав о такой угрозе, тут же внесли имя Михаила в список проходящих действительную службу. Благодаря этому его судили по законам военного ведомства, которые были более лояльны к подобным нарушениям.
В итоге Михаила приговорили к 18 месяцам ареста в Петропавловской крепости. Ему были позволены свидания с друзьями и родственниками. Я навещала его каждый день.
В 1883 году в день именин великой княгини Ольги Александровны Михаила освободили, и мы вместе с ним отправились в Тифлис. Здесь у Георгия и Эло был прекрасный дом, три комнаты на третьем этаже которого стали моими апартаментами. Я чувствовала себя здесь как дома, разместив даже свой рояль.
В январе 1887 года я поехала в Петербург навестить своих друзей по Скерневицам – княгиню Шаховскую, которая теперь была супругой генерала Оржевского[22], начальника тайной полиции.
Они жили в штаб-квартире департамента, ранее известного как Третье отделение, на Фонтанке. Само здание пользовалось у публики дурной репутацией, о нем говорили как о темнице с подземельем. Говорили, что несчастные узники часто попадали туда безо всякого суда и потом бесследно исчезали.
Моя комната находилась рядом с личным кабинетом генерала. Из своего окна я могла видеть, как заключенные прогуливаются в тюремном дворике.
1 марта, когда мы завтракали, генерал Оржевский сообщил нам, что раскрыт заговор против императора Александра Третьего. Все было сделано вовремя, и покушение удалось предотвратить. Оказалось, что Оржевский и его супруга знали о существовании заговора, но не говорили об этом, пока полиции не удалось арестовать заговорщиков. Среди них был Александр Ульянов, брат Ленина[23].
Генерал рассказал нам, что в течение нескольких дней двое или трое студентов со свертками под мышкой, в которых якобы находились книги, были замечены возле Аничкова дворца[24]. Так как 1 марта император Александр Третий перед своим отъездом в Гатчину должен был проследовать из Аничкова дворца в Петропавловскую крепость, полиция была начеку. Студенты были арестованы, и в их свертках обнаружили совсем не книги, а бомбы.
22
23
24