А заметив, что я не метнулась выполнять указание, раздраженно рыкнул:
– Ну?
– Ну…, как бы…, я с вчерашнего дня не ела. Да и помыться хочется.
Скрипнув зубами, все же сдержался:
– К озеру завтра отведу. А еду принесу позже. Ходит тут у меня один, продуктами расплачивается. Ступай уже.
Почему нужно дождаться кого-то с пропитанием не совсем поняла, но вопросы задавать не стала. Что я – враг себе? Вон как ловко мужик выкидывает на улицу неугодных, мне же спать все-таки под крышей хочется, пусть она даже и не совсем товарного вида. Покорно поднялась на второй этаж и замерла перед дверью в каморку. Утреннюю побудку мышами я помнила хорошо, и повторения подобного совсем не желала. Поэтому опасливо глянула туда, куда мне надлежало войти, затем – на вход в комнату Захария. И к своему удивлению дальше по коридору увидела еще одну дверь, правда скособоченную, но заинтересовавшую меня донельзя. Вчера я ее не заметила из-за недостаточного освещения? Впрочем, сейчас это было не важно.
Решительно сделала несколько шагов в нужном направлении, нажала на ручку, пытаясь открыть запор, и он, хоть нехотя и скрепя, но поддался. Дверь, скобля по полу с противным скрежетом, приоткрылась. Я опасливо заглянула внутрь. Вполне себе обычная комната, с небольшой кроватью, шкафом вдоль стены и комодом у окна. Пылища везде, правда, но это легко поправимо. Завтра же пройдусь по всем поверхностям влажной тряпкой, сниму паутину и намою окна.
Единственный и, возможно, для кого-то большой недостаток бросался в глаза не сразу. Лишь решившись зайти внутрь, обнаружила, что слева вместо стены – завал из прогнивших досок обвалившейся, по-видимому, именно в этом самом месте, крыши. Лично меня подобное не смутило ни капли, танцевать я здесь не собиралась, а для полноценного сна мне с лихвой хватит и небольшого закутка с кроватью. На которой, к моему огромному удивлению, оказались матрас, пусть и тощенький, но чистый, небольшая плоская подушка и побитое молью шерстяное одеяло. Роскошь по сравнению с тем, что мне для ночевки вчера досталось от Захария. Вот ведь жмот! Старенькой постели ему жалко для гостей.
Правда, я не совсем гостья. К тому же силком навязанная. Да и кто его знает, почему он эту комнатушку бережет. Быть может, возлюбленная здесь померла? Бр-р-р. Эх, расфантазировалась на ночь глядя. Ладно, на хозяина обижаться не буду, но и себя в обиду не дам. Пусть Захарий только попробует меня отсюда вытурить! Согласна, наглости мне не занимать, но спать в компании с грызунами я просто физически не могу. А отдых требуется любому организму, особенно после трудовых подвигов, одним из которых я сегодня превзошла саму себя.
Прилегла на кровать, и хоть не собиралась спать, пока не разрешился вопрос с моим местом проживания, уплыла в объятия Морфея.
Проснулась, когда солнце уже село за горизонт, и окрестности, видневшиеся в мутности окна, погрузились в мягкие сиреневые сумраки. Привстав с кровати, обнаружила на комоде узелок, белеющий при брезжившем свете чуть теплящейся свечи. Значит, Захарий приходил. Приходил, оставил узелок, надо думать с едой, и ушел. Не выгнал, ничего не сказал. Одобрил? Или позволил отоспаться в эту ночь, а завтра выгонит взашей? Ах, ну и ладно. Будем решать проблемы по мере их поступления. Авось и оставит. Вот встану завтра пораньше, приготовлю мужику что повкуснее, да и не захочет он расставаться с такой потрясающей поварихой, как я. В ногах будет валяться, лишь бы не покидала его халупу.
С предвкушением развернула на постели заветный узелок, осторожно расправляя грубый холст, чистый, ароматно пахнувший свежей выпечкой. Так и есть! Домашний хлеб. М-м-м. Румяная корочка, теплый мякиш. Видать, совсем недавно приготовили, что не успел еще остыть. Я, не мешкая, отломила кусочек и засунула в рот, прикрыв глаза от удовольствия. Меня захлестнул шквал неземного восторга. Счастье в жизни есть! И оно все это время хитро пряталось в деревенском каравае. Ага.
С трудом оторвавшись от ополовиненного – и когда только успела – хлеба, обнаружила в тряпице еще и небольшой комок сыра. Впившись зубами в белоснежный бок, чуть не застонала от избытка восторженных чувств – нежнейший сливочный кусочек блаженства вверг меня в небывалый экстаз. Это оказался лучший ужин в моей не такой уж длинной жизни!
Когда пришла в себя, то на холстине осталось лишь несколько крошек, которые я машинально собрала и отправила в рот. И только тут вспомнила про Захария. А он-то бедолага ел? Или я сметелила все, что предназначалось разделить на двоих? Впрочем, он же сам мне оставил узелок со снедью, наверное, уж себя любимого не забыл покормить.