Среди занимавших меня государственных и частных дел я не в последнюю очередь был озабочен тем, как бы сблизить с дофином герцога Орлеанского; для этого следовало свести его с герцогом де Бовилье. Тут мне способствовали все, кроме дочери герцога Орлеанского и его самого, что было непостижимо, тем более что принц сам желал такого сближения, понимал всю его уместность и необходимость. Признательность за великолепный брак, заключенный его дочерью, незыблемая связь между дофиной и герцогиней Орлеанской, своеобразные отношения, сохранившиеся у герцога Орлеанского с герцогом де Шеврезом, постоянная и нескрываемая симпатия принца к архиепископу Камбрейскому, поддержка со стороны иезуитов, коих он всегда поощрял, что весьма кстати, — все это способствовало сильному продвижению к цели, которую я себе наметил. Однако и препятствия были немалые. Поведение герцога Орлеанского, упорство, с коим он выставлял напоказ свое беспутство и нечестивость, самая неуместная похвальба на этот счет отпугивали от него дофина и бесконечно возмущали бывшего его наставника. Вдобавок герцог Орлеанский находился под строгой опекой короля, которому поведение племянника было во многих отношениях отвратительно, о чем будет сказано дальше; опека усугублялась ненавистью, которую питала к герцогу Орлеанскому г-жа де Ментенон, причем эта ненависть нисколько не притупилась с замужеством его дочери, устроенным трудами самой г-жи де Ментенон. Этот брак, который должен был всех объединить, стал поводом ко всеобщим раздорам. Я рассказал уже о некоторых отталкивающих чертах в характере герцогини Беррийской: легкомыслие, которое далеко ее заводило и распространялось на самых странных особ, составляло далеко не самый тяжелый ее недостаток в сравнении с прочими. Выше уже говорилось о ее неблагодарности и о приверженности сумасбродным замыслам. Возвышение ее деверя и невестки, которой она всем была обязана, возбудило в ней лишь зависть, досаду, негодование, а зависимость от дофина и дофины заставляла ее задыхаться от ярости. Она была воспитана в неприязни к ее высочеству герцогине Орлеанской; греховное рождение той возмущало ее, и, едва выйдя замуж, она перестала скрывать свои чувства. Хотя нынешним своим положением она была обязана матери и происхождению матери и хотя герцогиня Орлеанская без конца давала ей доказательства своей нежности и ни в чем ее не стесняла, ненависть и презрение к ней то и дело прорывались у герцогини Беррийской в безобразнейших сценах, но мать пыталась, как могла, замять дело и часто ухитрялась уберечь дочь от суровых и справедливых выговоров короля и даже Мадам, которая, впрочем, сама никогда не могла примириться с происхождением невестки; после таких выговоров герцогиня Беррийская ненадолго унималась, а потом досада и злоба вспыхивали с новой силой. Дерзкая и жестокая ого природе, герцогиня чувствовала себя могущественной благодаря мужу и отцу. Герцог Беррийский, от рождения добрый, кроткий, уступчивый, был без памяти влюблен в нее; он не только был ослеплен любовью, но и боялся вспыльчивости, коей была подвержена его жена. Герцог Орлеанский, как это, к сожалению, станет видно из дальнейшего, был воплощением слабости и двуличия; с самого ее рождения он любил эту дочь сильнее прочих детей, и любовь эта со временем только усиливалась; он тоже боялся; а она, чувствуя свою власть над одним и над другим, без конца злоупотребляла ею. Прямой и честный герцог Беррийский, влюбленный в жену и изрядно уступавший ей в уме и красноречии, часто под ее влиянием поступал наперекор собственным мыслям и чувствам, а если осмеливался возразить, его ждали безобразнейшие сцены. Герцог Орлеанский почти всегда относился неодобрительно к тому, что она делала, и недвусмысленно говорил об этом герцогине Орлеанской и другим, даже самому герцогу Беррийскому, но так же, как он, не мог устоять перед нею, а стоило ему попытаться ее вразумить, как на него обрушивался град брани: она обходилась с ним словно с негром-невольником, и после он только и мечтал о том, как бы ее утихомирить и вымолить прощение, которое всякий раз дорого ему доставалось. Поэтому, если герцогиня Беррийская ссорилась с герцогиней Орлеанской или одна из них не одобряла какого-либо поступка другой, он обеим говорил, что они правы, и из этого круга невозможно было выбраться. Каждый день герцог Орлеанский проводил с герцогиней Беррийской много времени, причем, как правило, в кабинете, наедине. Выше[279]