Меж тем, русская армия продолжала отступать на север, и вскоре в Гродно разместился штаб командующего Восточным фронтом. Очевидно, кто-то рассказал о нашей радиостанции командующему, ибо он изъявил желание её посетить. Узнав об этом, полковник первым делом распорядился отдраить до блеска помещение, а затем велел интенданту выдать нам новое обмундирование (у большинства оно уже порядком поизносилось). Я ещё никогда не видел полковника в таком возбуждении. Мы стали обсуждать, что именно следует показать генералу. Полковник считал, что нам надлежит настроиться на волну науэнского радио, чтобы генерал увидел, как происходит приём и перевод ежедневной сводки новостей.
Начались лихорадочные приготовления. В назначенный час небольшая комната, где мы осуществляли радиоприём, до отказа наполнилась офицерами высшего командного состава. Полковник объяснил, в чём состоит наша работа, подчеркнув, что именно здесь происходит запись и перевод сводок германского генштаба. В его изложении выходило, что благодаря нам русская армия получает сведения о секретных планах противника, хотя это, конечно, было не так. Затем генералу представили меня, и я передал ему наушники. Трансляция уже началась, и у соседнего приёмника телеграфист записывал сводку, а его напарник готовился её переводить. Внезапно лицо генерала побагровело. Он грозно сверкнул глазами, бросил наушники об стол, топнул ногой и прорычал: «За дурака меня держите? Ни черта не слышно!» Из наушников отчётливо доносились звуки немецкой речи. Помню, я подумал, что, возможно, генерал глуховат или невосприимчив к высоким частотам. Душа у меня ушла в пятки.
По счастью, я вспомнил, что договорился с одним из телеграфистов о запасном варианте на случай, если почему-либо мы не сможем настроиться на науэнский канал. Телеграфист сидел в кустах во дворе и по сигналу должен был передать нам какое-нибудь сообщение обычной азбукой Морзе. Я дал сигнал и тут же услышал в наушниках поверх немецкого говора хриплый зуммер морзянки. «Теперь слышу, – слегка успокоившись, сказал генерал. – Но что секреты узнаем – не верю!» Забавнее всего было наблюдать за реакцией столпившихся вокруг офицеров. В начале демонстрации они норовили протиснуться к нам поближе, но когда генерал зарычал, все отшатнулись, оставив меня в центре пустого круга. Полковник стоял бледный и, казалось, готов был лишиться чувств. Обычный цвет лица вернулся к нему лишь после того, как генерал признал, что слышит в наушниках зуммер. Затем вся процессия стремительно удалилась, не попрощавшись и даже не взглянув в нашу сторону. В тот период шпиономания в армии достигла небывалых масштабов. Все – от простого солдата до высших чинов командного корпуса – искали в своём окружении немецких шпионов[22]. Убедившись в нашей способности поддерживать успешную работу радиостанции (что по тем временам было довольно редким умением), начальство потребовало, чтобы мы нашли объяснения и другим таинственным происшествиям, связанным с новыми средствами коммуникации.
Для начала нас обязали выяснить, каким образом немцы получают подробнейшие сведения обо всём, что происходит в наших окопах. На передовой возле Гродно немцы поднимали над своими окопами плакаты, которые сообщали нашим бойцам, когда и какой командир поведёт их в атаку, как скоро прибудет пополнение и чем их собираются кормить на обед. В войсках началась настоящая паника: ничем иным, кроме как шпионажем, объяснить такую осведомлённость немцев солдаты не могли. Мы же довольно быстро установили, что роль «шпионов» в данном случае выполняли полевые телефоны. В доказательство мы протянули телефонную линию вдоль наших окопов и сумели прослушать все телефонные переговоры между постами. А поскольку на некоторых участках фронта наши и вражеские окопы располагались совсем близко друг к другу, немцы без труда делали то же самое и использовали полученную информацию как оружие в психологической войне. Я представил рапорт с подробным описанием того, как избежать подобной утечки информации.
Практически сразу поступило следующее задание: выяснить, кто из телеграфистов на промежуточных телефонных узлах подслушивает переговоры командного состава. С этим пришлось поломать голову, но в итоге я нашёл способ определять коммутатор, с которого подключались к разговору. Полагая, что телеграфисты делают это из чистого любопытства, я счёл своим долгом предупредить их о своём рапорте. На общем собрании я объяснил им основные принципы радиосвязи и наглядно показал, как по характеру щелчка можно установить, с какого коммутатора производилось подключение. С того дня подслушивания прекратились.
22
Вот лишь один факт, подтверждающий правоту зворыкинских наблюдений. В 1915 году по подозрению в шпионаже от должности был отстранён и впоследствии арестован военный министр В.А. Сухомлинов. Незадолго до этого военно-полевой суд осудил за шпионаж и приговорил к повешению «ставленника» В.А. Сухомлинова полковника С.Н. Мясоедова.