Но и это был не конец. Теперь требовалось получить регистрационный номер, для чего пришлось идти в другой кабинет, где за столом сидела миловидная девушка. Вид у неё был скучающий, и она лениво жевала хлеб, отщипывая мякиши от горбушки. Регистрировать наши бумаги отказалась, сказав, что у неё и без нас дел хватает. Тут терпение у механика лопнуло. Он извлёк партбилет и ударил кулаком по столу. Тогда девушка призналась, что ничего не умеет и только заменяет настоящую регистраторшу, которая куда-то отошла и неизвестно, когда будет. В итоге мы сами сделали запись в учётную книгу и сами выписали себе регистрационный номер. И уже вечером успешно вывезли со склада в железнодорожном депо контейнеры с оборудованием.
В этот период Зворыкин принял, быть может, самое трудное решение в своей жизни – покинуть Россию. Он мечтал о спокойной жизни, научных экспериментах, открытиях, а вокруг были только голод, разруха, смерть. С началом Гражданской войны большевистское правительство объявило о мобилизации всех бывших офицеров в Красную Армию. Это стало последней каплей.
На вопрос, почему я уехал, трудно дать однозначный ответ. Слишком много было причин. Полагаю, что в тот период подобная дилемма стояла перед многими людьми моего круга.
Новый режим в стране поддерживали далеко не все. Самыми яростными сторонниками были, конечно, рабочие, поверившие в социалистическую утопию. (В этом смысле можно сказать, что пропагандистская деятельность нескольких поколений интеллигентов, к которой в студенческие годы приложил руку и я, дала свои плоды.) Самыми яростными противниками были кадровые офицеры и значительная часть имущего класса (в особенности те, кто потерял свои земли и капиталы). Спектр оценок интеллигенции был очень широк: от крайне восторженных до крайне негативных со всеми мыслимыми оттенками посередине. Крестьяне по большей части были сбиты с толку: с одной стороны, им нравилось, что у богачей отбирают собственность, импонировал клич «Грабь награбленное»; с другой – они не понимали, кому теперь это «награбленное» принадлежит: им или государству. Более зажиточные крестьяне, так называемые «кулаки», заняли выжидательную позицию, но впоследствии стали выступать против советской власти и их уничтожили. Если же абстрагироваться от этих условных делений на классы, то можно сказать, что подавляющая масса населения была пассивна и, как показали дальнейшие события, поддерживала ту власть, которая выглядела сильнее. Как ни парадоксально, одним из важнейших факторов, сплотивших население вокруг большевиков, стала иностранная интервенция. Попытка союзников удержать Россию в войне с Германией всколыхнула русский патриотизм и укрепила позиции большевиков.
Конечно, в тот период я всего этого не понимал, но контуры великих катастроф уже угадывались в дымке грядущего. Спастись можно было только бегством. Куда бежать – не имело значения. Лишь бы иметь лабораторию, где я мог бы вести свои научные разработки. А поскольку в Европе тоже свирепствовала война, я принял решение перебираться в Америку.
Но решить – одно, а осуществить своё решение на практике – совсем другое. Как выехать из России, если граница на замке? Оставался только один способ: получить официальное назначение от какой-нибудь организации для работы за рубежом или хотя бы в приграничном районе, откуда можно попытаться уйти пешком.
Наш радиозавод производил продукцию для фронта. О том, чтобы направить за границу инженера, имевшего доступ к «секретным» военным разработкам, не могло быть и речи. Но у меня были друзья в одном из крупных промышленных кооперативов, имевшем представительства в США и Сибири. По моей просьбе они сделали меня своим полномочным представителем и направили с поручением в Омск.
Патрули, которые в те годы проверяли путевые документы, чаще всего были полуграмотными, поэтому в содержание бумаг не вникали. Разглядывали, главным образом, эмблему фирмы и печать. В кооперативе толк в этом знали и сделали мне письмо по всей форме. Я начал собираться в дорогу.
Хотя, готовясь к отъезду, я ничего противозаконного не совершал, уверенности, что замысел удастся осуществить, у меня не было. Повсюду шли обыски и аресты. Порой людей просто останавливали на улице и, придравшись к какой-нибудь мелочи, отправляли в тюрьму. По этой причине все необходимые документы и несколько фамильных драгоценностей я всегда носил при себе. Если бы не эта предосторожность, моя жизнь могла принять куда более трагический оборот. Вот как это случилось.
В тот день я возвращался домой с завода, как вдруг, уже почти у подъезда, со мной поравнялся незнакомый автомобиль. За рулём сидел Лушин. Я махнул ему, приглашая подняться ко мне в квартиру, но он энергично замотал головой и жестом показал, чтобы я сел в кабину. Едва я захлопнул дверцу, он нажал на газ, и автомобиль с рёвом сорвался с места.