Особенно умело подыскивали подходящих военнопленных прибалтийские немцы, благодаря хорошему знанию русского языка. Прошедшие первоначальную проверку лица помещались в специальные лагеря, где они подвергались особенно тщательной обработке, учитывающей предстоящие им задачи. После первых экзаменов, на которых проверялась их пригодность, они практически получали статус немецкого солдата и им разрешалось, в соответствии с договоренностью с генералом, командующим добровольческими частями, носить форму вермахта. Они получали все, что радует сердце солдата — хорошее питание, чистую одежду, помещение, увольнительные в город в гражданской одежде, доклады и лекции, сопровождаемые показом диапозитивов, и даже поездки по Германии, совершавшиеся для ознакомления обучавшихся с уровнем жизни в Германии, который они могли бы сравнить с русскими условиями. Тем временем преподаватели и доверенные лица изучали истинные политические взгляды этих людей: они выясняли, насколько их привлекают только материальные выгоды — или они на самом деле вызвались служить из политических убеждений.
Большую поддержку оказала нам армия Власова, поставившая своей целью освобождение России от советского режима. С генералом Власовым и его штабом мы заключили особые соглашения, предоставив ему даже право создать в России свою собственную разведывательную службу. Мы хотели лишь иметь возможность пользоваться добываемыми ею сведениями. Русские, служившие у Власова, относились к своим обязанностям с особым энтузиазмом, так как, видимо, ощущали, что работают на самих себя, ради своих идеалов. К сожалению, Гитлер и Гиммлер слишком поздно признали Власова, когда Германия уже стояла на пороге катастрофы. Отказ от использования услуг Власова в первое время после его перехода на нашу сторону, с одной стороны, был продиктован принципиальным убеждением в том, что нельзя предоставлять право самоуправления даже самым мелким русским политическим объединениям, а с другой, опасением, что Власов, выступая в роли военного союзника Германии, выдвинет далеко идущие политические требования. Эти соображения подкреплялись непреодолимым недоверием к русским: высшее немецкое руководство опасалось, что генерал Власов ведет двойную игру — стоит ему только со своей армией очутиться на фронте, как он на каком-нибудь важном участке, на стыке германских частей, откроет путь советскому наступлению. Последний аргумент, разумеется, был в отношении Власова лишен всяких оснований. Кроме того, в случае необходимости можно было использовать его армию так, чтобы она находилась под контролем немецких войск, ее соседа справа и слева. И здесь началась обычная неразбериха с субординацией, над которой даже Власов стал в конце концов смеяться. То за генерала отвечало командование сухопутных войск, потом его снова передали в ведение «восточного министерства» Розенберга, то на роль руководителя претендовал Гиммлер, ну и, конечно, не мог остаться в стороне министр иностранных дел Риббентроп. Лучше всего, пожалуй, было бы посадить их всех на казацких коней и послать на фронт как авангард армии Власова.
После психологической и пропагандистской подготовки добровольцы проходили курс специального обучения в соответствии с их будущим применением. В центре внимания стояло систематическое обучение радиоделу. Здесь нельзя было обойтись без чисто военной муштры, так как в противном случае нам не удалось бы пройти столь обширную программу в нужный срок, располагая крайне ограниченным преподавательским составом. Множество недоразумений возникало из-за того, что все добровольцы носили новые имена. Для переброски агентов через линию фронта командование ВВС предоставило в наше распоряжение 200-ю боевую эскадрилью. Политическая и военная разведки, в то время еще работавшие параллельно, а иногда и враждовавшие между собой, должны были делить и самолеты, и скудные запасы бензина. В результате этого мы были лишены возможности забросить сразу всех подготовленных нами агентов в тыл к русским.
Чтобы у добровольцев, вынужденных дожидаться, пока их перебросят через линию фронта, не падало настроение, мы создали из них военные боевые подразделения. Одно из таких подразделений носило наименование «Дружина». Им командовал русский полковник Родионов, получивший кличку «Гилль». В задачи этой части входила охрана тыловых районов наших сухопутных войск и борьба с партизанами, а в случае необходимости, и боевые действия на фронте. Я неоднократно беседовал с Гиллем и не мог отделаться от неприятного чувства, что его антисоветские убеждения пошатнулись. Манера, в которой он критиковал ошибки, совершенные германским руководством в отношении России вообще, — делая специальное ударение на изображении немецкой пропагандой русских, как людей низшей расы, — и в отношении населения и военнопленных в частности, носила оттенок, вызывавший подозрения. Тогда же я беседовал и с другими пленными русскими офицерами, среди которых был бывший офицер генерального штаба и инженер, специалист по подземным сооружениям. Оба были москвичами и попали в плен в августе 1941 года под Брянском. Они прошли у нас многостороннюю специальную подготовку, и как наиболее интеллигентные и осведомленные сотрудники были откомандированы для участия в операции «Цеппелин». Я навестил их в одной из берлинских квартир, где они проживали под видом гражданских лиц. Офицер генерального штаба оказался человеком, наученным систематически мыслить, его товарищ, инженер, в споре больше руководствовался чувствами. В ходе нашей беседы выяснилось, что оба они, несмотря на отрицательное отношение к советской системе, все же считают, что в конечном счете Россия выиграет зту войну. Свое убеждение они составили отнюдь не под влиянием пропаганды противника. Первый обосновывал свое мнение выдающимися организационными способностями Сталина, другой, под воздействием алкоголя, высказался напрямик: «Вам, немцам, не одолеть ни русского народа, ни русских пространств. Даже если все народы России с вашей помощью смогут создать независимые национальные государства, тем самым вы только на время задержите процесс, но не остановите его. Кроме того, вряд ли вам удастся справиться с экономическими проблемами России, большие районы России всегда будут испытывать недостаток в товарах и продуктах. Эти проблемы Россия сможет решить только на пути социализма».