Отношения между Борманом и Гейдрихом были до сих пор не очень хорошими; они досконально знали сильные и слабые стороны друг друга и действовали с величайшей осторожностью. Если теперь Борман поддерживает предстоящее назначение Гейдриха на должность заместителя рейхспротектора, значит, на это должны быть особые причины.
Гейдрих еще сообщил о том, что его назначение в настоящий момент не утверждено окончательно, но уже сейчас об этом стоит всерьез подумать. В любом случае он не собирается оставлять свою работу в РСХА, по крайней мере, в ближайшее время. Ее ведь легко можно вести и из Праги, так как с помощью ежедневных курьеров и телеграфа обеспечена хорошая связь с Берлином. Кроме того, сказал он, он сможет прилететь в Берлин за какие-то считанные часы на специальном самолете. Он признался, что его крайне привлекает новое поручение, ведь ему вновь открывается возможность создать что-то новое.
Борман намекнул ему, что это означает для него большой шаг вперед, особенно, если ему удастся успешно решить политические, экономические и социальные проблемы этой области, чреватые опасностью конфликтов и взрывов. «В этом случае, — сказал мне Гейдрих, — я смогу быть и вашим союзником». Может быть, он сказал эти слова искренне, но я не особенно им доверял. Слишком часто он выказывал свое расположение ко мне в такой форме, а проходило совсем немного времени, и он становился грубым и невыносимым, что я вставал и уходил из кабинета. Я не мог также никогда отделаться от ощущения, что в один прекрасный день между нами произойдет решающее столкновение. Если он меня до сих пор не «вывел из игры», то, видимо, потому, что, несмотря на многочисленные попытки, ему так и не удалось найти мне замену; кроме того, он, вероятно, чувствовал, что я уже заручился поддержкой Гиммлера.
Но никто тогда не мог предположить, что все планы Гейдриха всего через год развеются прахом.
ВИЗИТ В НОРВЕГИЮ И ШВЕЦИЮ
Встреча с рейхскомиссаром Тербовеном — Метеорологическая станция в Гренландии — Отношение Гиммлера к Швеции — Усиление нашего абвера в Швеции — Агенты в компартии Швеции — Сообщение о зимних планах Сталина — Гиммлер и японцы — Гостиница в Мадриде — Политика Гитлера в России.
В начале осени 1941 года возникла настоятельная необходимость отправиться в Норвегию, чтобы урегулировать разногласия, возникшие между нами и рейхскомиссаром Норвегии Тербовеном. Гейдрих пожелал лететь вместе со мной. Для него Норвегия представляла интерес еще и в том отношении, что он имел возможность тайком совершать с аэродрома в Ставангере полеты на истребителе, чтобы набрать необходимое число боевых вылетов для получения железного креста первой степени и германского «золотого креста».
Мы летели в специальном самолете и мне показался знаменательным тот факт, что Гейдрих на протяжении всего полета работал над документами, отдавая при этом своим адъютантам различные указания. Я наметил сделать в Осло несколько докладов в узком кругу специалистов, а также изучить деятельность нашей разведки в Норвегии. В связи с этим меня особенно занимали норвежские пароходные компании, все еще поддерживавшие свои торговые связи с Новым Светом и Африкой.
Сразу же после нашего прибытия нас с подчеркнутой вежливостью принял Тербовен. Рейхскомиссар и Гейдрих были между собой в резко враждебных отношениях, и я с напряжением ждал, как они поведут себя во время предстоящих переговоров. Суть спора между ними заключалась в проблеме подчиненности высшего руководителя войск СС и полиции, а также командующего полицией безопасности и СД в Норвегии, центральным учреждениям в Берлине. Тербовен чувствовал себя неограниченным властелином в своей епархии и действовал, как ему заблагорассудится. На германскую полицию он смотрел только как на его личный вспомогательный и карательный аппарат; она должна была действовать исключительно по его приказам. Директивы из Берлина он открыто называл полным бредом, и говорил, что он отвечает за свои действия только перед фюрером. Гиммлер и Гейдрих интересовали его лишь как его личные знакомые. Он считал себя вправе позволить себе такую независимую манеру поведения, так как был близким приятелем Геринга. (Рейхсмаршал вместе с Тербовеном, когда тот был гауляйтером Рурской области, конфисковал — якобы в интересах рейха — пакеты акций сталелитейных заводов.) Переговоры в Осло в первый же день зашли в тупик. Поскольку затрагивались и вопросы, связанные с разведкой, Гейдрих привлек и меня к участию в беседе. Мы хотели узнать мнение Тербовена о том, как он представляет себе работу разведки и не собирается ли он создать в Норвегии, так сказать, самостоятельную разведывательную службу. Затронут был очень щекотливый вопрос. Тербовен тут же оценил ситуацию. Он разыграл перед нами целую сценку, полную едкого юмора, в которой так интерпретировал намек Гейдриха, говоря от его лица: «Господин рейхскомиссар, если вам не угодно признать правоту моих аргументов, разведка будет действовать так, как будто никакого рейхскомиссара не существует, ваши жалобы вряд ли найдут отклик у фюрера. Рейхсфюрер СС еще обладает, несомненно, достаточно большим влиянием, чтобы представлять перед лицом фюрера интересы СС — членом которых являетесь и вы, господин рейхскомиссар — через вашу голову».