Хотя моя основная цель была ненужной и незначительной, я решил воспользоваться возможностью и попытаться внедрить своих людей в советскую разведывательную сеть в Швеции. Задача состояла не столько в том, чтобы сражаться с русскими, сколько в том, чтобы внедрить наших людей в их сеть и посредством этого определять размах и эффективность деятельности русских. Разумеется, чем более высокие места заняли бы мои агенты, тем более эффективными оказались бы их старания. Я не только мог бы получать информацию о задачах и эффекте действий против нас, но и пользоваться результатами разведывательных операций русских в других странах.
Шведская коммунистическая партия, хотя она и располагала большим количеством сторонников, не была достаточно сильна, чтобы играть решающую политическую роль. Ее главная задача заключалась в предоставлении средств организации явок и помощи агентам, работавшим против Северной и Западной Европы. В силу этого они должны были мне пригодится.
Как мне стало известно, несколько лет назад швед по имени Нильс Флич вышел из коммунистической партии, после того как его политические идеи изменились в направлении фашизма и национал-социализма. Он сформировал собственную политическую группировку, весьма неплохо организованную которая, издавала газету "Фолькетс Дагблат". У Флига насчитывалось около тысячи последователей из рабочих.
Зная, что Флич испытывает финансовые трудности, я решил рискнуть использовать его в своих целях, но сначала хотел с ним увидеться. Я привык подозревать всех и вся и исходил из того, что в соответствии с обычной советской тактикой, Флич вышел из коммунистической партии с ведома и одобрения русской разведки, давшей ему задание того типа, о котором сам, а именно, проникнуть в нашу разведывательную сеть. По опыту я знал, что русские широко использовали тактику троянского коня и предоставляли агентам массу времени для устройства своих дел.
Я должен был действовать крайне осторожно, чтобы не поставить в неловкое положение своих шведских друзей. Поэтому я должен был ясно дать понять, что моя деятельность не направлена против Швеции. Ответственность Флича перед своей страной меня не беспокоила, это было внутреннее дело шведов. Я решил не ехать инкогнито, а появиться в Стокгольме совершенно открыто.
Ко мне обратилась с несколькими дежурными вопросами международная комиссия криминальной полиции, и это давало легальный предлог для установления контактов с подразделениями шведской тайной полиции. Недостаток открытой миссии состоял в том, что за мной было бы установлено тщательное наблюдение. Впрочем я создал для себя такие условия, которые, как я надеялся, позволят в случае необходимости уйти от слежки.
Я хорошо знал и любил Стокгольм, поэтому первые два дня я отдыхал, освободившись от напряжения нескольких месяцев. Впервые я понял как меня волновала моя борьба против махины тоталитарного государства. Во главе ее стояли люди, не обращавшие внимание на промахи и недостатки отдельных исполнителей. Грохот машины, мчащейся на полной скорости, казался им доказательством их власти и безопасности; в опьянении властью они совершенно не понимали насколько близки к краху.
Меня беспокоила не только судьба Германии, но и собственная судьба. Не то чтобы я усомнился в германской победе или перестал делать все от меня зависевшее, чтобы ее достичь. Однако именно в Стокгольме в моем подсознании прозвучало первое предупреждение. Впервые я ясно увидел необходимость использовать все свои личные возможности и возможности руководимого мною ведомства для установления контактов с врагом. В условиях войны, которая, как казалось, могла закончиться только тотальной победой или тотальным поражением, я решил сориентировать разведку с ее многообразными и запутанными связями не только на сбор секретной информации, но и на установление контактов с воющими державами: в один прекрасный день они могли бы спасти нас от страшной беды и привести к миру. Разговаривая в Швеции со своими знакомыми, я откровенно признавал, что воевать с Россией чрезвычайно тяжело, но я уверен в окончательной победе Германии.
Первые рабочие дни заняли консультации с моими агентами по организационным и кадровым вопросам, а также выполнение главного задания - тайного финансирования шведских фашистских групп. Я почувствовал слежку со стороны различных спецслужб и даже решил было отказаться от планов встретиться с Флигом. Однако все же встреча состоялась он не произвел на меня неблагоприятного впечатления, хотя физически показался развалиной. Тем не менее я подумал, что 2-3 года он сможет неплохо поработать. Я начал с передачи ему солидной суммы для финансирования его деятельности, чтобы вселить в него уверенность и придать энтузиазм. Я сказал, что каждые четырнадцать дней, хочу получать общее донесение о политических настроениях людей, различных профессий. Если произойдет нечто, представляющее исключительный интерес, он мог послать мне промежуточное донесение. Каждые восемь дней я собирался давать ему специальные задания. Главное было создать в кратчайшее время надежную и эффективную информационную сеть. Он мог использовать эту сеть и в интересах "Фолькетс Дарблаг", которую я тоже собирался финансировать. Главной целью был сбор информации о шведской коммунистической партии и выяснение того, каким образом ее члены используются русской разведкой. Успеха можно было достичь лишь в результате систематической работы, создавая общую картину как бы из мозаики, многих мелких кусочков. Только так можно было сделать выводы относительно кадров каналов связи и методов работы партии в Центральной Европе.
Флич был несколько обескуражен. особенно когда я обьяснил, что, по крайней мере десять его лучших товарищей должны официально порвать с его группой и вернуться в коммунистическую партию. Там они должны были очень активно действовать против него и его газеты, дабы восстановить доверие русских. Он должен был поговорить с каждым из них в отдельности, не ставя в известность других, детально растолковать обязанности и добиться их лояльности. Здесь я намекнул относительно мер безопасности, которые необходимо принять, чтобы они на самом деле не ушли к коммунистам.
Если им удалось бы установить контакты с русскими, связь пришлось бы осуществлять крайне осторожно и не торопиться со специальными заданиями. Спешка была бы величайшей ошибкой. Отбирая агентов, Флич должен был быть чрезвычайно внимательным, чтобы выделить тех, кто обладал сильным характером и был абсолютно лоялен по отношению к нему.
Наконец, до Флича дошло, чего я хочу, и он заявил о своей готовности делать все, что я попрошу, хотя и все время говорим о нежелании нанести какой-либо ущерб интересам своей страны. Однако прямо в этот момент я и не стремился к тому, чтобы он дал определенные обязательства и предложил ему очень основательно все обдумать. Когда он уходил, он показался мне более решительным и энергичным; стоявшая перед ним задача его заинтересовала.
После его ухода, я некоторое время сидел в глубоком раздумье в прокуренной комнате. Мне нужно было несколько минут, чтобы преодолеть свою подозрительность. Кто может, на самом деле, заглянуть в душу другого человека? Единственное, что оставалось, это сидеть и ждать. Результаты работы были наилучшим показателем справедливости или несправедливости подозрений.
При финансировании операций особое внимание следовало обратить на передачу валюты, дабы не возбудить подозрений у шведских налоговых служб. Передавать средства следовало таким образом, чтобы не возникло вопросов по поводу получения Фличом больших сумм. Однако мои усилия дали удивительно хорошие результаты. Флич сообщил, что располагает прямой информацией от русских относительно подготовки крупного контрнаступления зимой. В его донесении точно было указано, что русские будут наносить удар в районе Москвы, где германские войска в ходе наступления, наиболее глубоко вклинились в их оборону. Однако не было точно известно, какими силами будет действовать противник: дивизиями, переброшенными из Сибири или соединениями, созданными в ходе мобилизации в центральных областях. Флич полагал, что в наступлении примут участие от 50 до 65 дивизий, подготовленных к действиям в зимних условиях, в том числе по крайней мере 20 полностью механизированных.
Это донесение меня особенно заинтересовало, так как с середины ноября я получал информацию от своих русских агентов о формировании новых соединений в центральном районе. Аналитический отдел(eraluation sector )германского генерального штаба, основываясь на данных фронтовой разведки и допросов военнопленных также полагал, что новые части начнут появляться на фронте в середине декабря. Важная и точная информация была получена и из личных бесед между высокопоставленными дипломатами из русского посольства, по-видимому, не знавшими о том, что их подслушивают. Сами информаторы были шведскими коммунистами, которые имели тесный личный контакт с различными сотрудниками русского посольства.