Молва об их приезде не замедлила распространиться, и к нему отнеслись по-разному: народ обрадовался, но большинство парламентских, не осведомленное о соглашении в Нуази[166] и подстрекаемое приверженцами двора, утверждало, что это — хитрость к что принц Конти и герцог Лонгвиль, связанные с принцем Конде такой личною близостью и такой общностью интересов, стремятся оказаться по главе партии лишь для того, чтобы отдать ее в жертву кардиналу Мазарини. Этот вымысел, которому легко мог поверить запуганный и робкий народ и пораженный неожиданностью Парламент, некоторое время побуждал бояться за безопасность г-жи де Лонгвиль, принца Конти и всех тех. кто за ними последовал. Сначала Парламент отверг их предложения; он принял их, лишь получив разъяснения от Коадъютора, Брусселя, Лонгея и тех, кто знал о соглашении в Нуази. Принц Конти и г-жа де Лонгвиль, дабы внушить к себе больше доверия, разместились в здании ратуши и тем самым полностью отдали себя в руки народа.[167]
Двор между тем был до крайности раздражен отъездом принца Конти, герцога Лонгвиля и прочих. Кардинал заподозрил, что вес произошло с одобрения Принца, и, находя себя недостаточно сильным, чтобы выдержать бремя столь крупных событий, приготовился покинуть королевство. Но вскоре Принц успокоил его: он с таким возмущением отзывался о принце Конти, г-же де Лонгвиль и обо мне, что не оставил в Кардинале сомнений относительно своей искренности. Были приняты дополнительные меры, чтобы уморить Париж голодом, и принц Конде взял на себя руководство этим столь сложным делом. Противная партия также не пренебрегла ничем для обеспечения своей безопасности. Губернатор Пикардии герцог Эльбеф[168] первым предложил свои услуги Парламенту: он рассчитывал, что, став во главе партии, извлечет для себя немалые выгоды. Он был умен и красноречив, но тщеславен, корыстолюбив и малонадежен. Прибытие принца Конти и герцога Лонгвиля вызвало в нем ревнивое чувство, но он не решился открыто подрывать доверие к ним, хотя весьма ловко препятствовал его укреплению. Тогда же примкнул к Парламенту и герцог Буйонский. Мне пришлось уже в другом месте упоминать о его блестящих качествах и заслугах. Виконт Тюренн,[169] его брат, был с ним единодушен и командовал нашей армией против Германии. Деяния этого великого человека с такой полнотой рисуют его достоинства, что мне незачем на них останавливаться, а все, совершенное им в дальнейшем во славу короля и французского государства, должно начисто загладить ошибку, на которую его в этом случае толкнули интересы герцога Буйонского и его фамилии, равно как и личное недовольство. Он вошел в сношения со своим братом и вознамерился употребить подчиненную ему армию для поддержки парижской партии, но войска остались верны своему долгу, и ему ради обеспечения себе безопасности пришлось удалиться в Голландию. Маршал Ламотт-Уданкур[170] был злейшим врагом Летеллье; он жаждал отметить за то, как тот обошелся с ним, отдав приказ о его аресте и отняв у него должность, которую он отправлял в Каталонии. Он был храбр, наделен способностями в военном деле, но при наличии здравого смысла ум у него был посредственный, образ мыслей весьма заурядный и, как это обычно бывает с теми, кто достигнутым положением обязан себе самому, рисковать им он смертельно боялся. Тем не менее и он примкнул к парламентской партии. Герцог Бофор вскоре последовал его примеру. Он бежал из Венсеннской башни[171] с большой смелостью, ловкостью и редкой удачей, и народ встретил его как своего освободителя. Обилие стольких значительных лиц укрепило надежды партии. Были собраны крупные денежные средства; набраны войска; парижский парламент разослал письма другим парламентам королевства; в провинции были отправлены циркулярные послания; были распределены военные должности: герцоги Бофор, Эльбеф, Буйонский и маршал Ламотт были назначены генералами под началом принца Конти; герцог Люин,[172] Нуармутье и я — генерал-лейтенантами. Герцог Лонгвиль, стараясь избежать осложнений, возможных из-за титула, на который он притязал,[173] уехал в Нормандию, дабы удержать эту провинцию на своей стороне. Была принята ощутительная помощь людьми и деньгами, предложенная Эрцгерцогом.[174] Наконец, к гражданской войне готовились с тем большей горячностью, что она была внове. Но основная ее причина — ненависть к кардиналу Мазарини, внушавшему почти равное омерзение обеим враждующим партиям.
167
...отдали себя в руки народа — в ратуше 29 января 1649 г. у г-жи де Лонгвиль родился сын, названный при крещении Шарлем Парижским. Его отцом французские историки называют Ларошфуко.
168
Герцог д'Эльбеф — см. прим. 13 к части II. По словам Реца, "был первым принцем, которого унизила нищета".
169
Тюренн, Анри де Ла Тур д'Овернь, виконт де (1611-1675) — маршал, знаменитый полководец, "Великий Тюренн". В начале Фронды выступал против Мазарини, позднее поддерживал Конде, затем перешел на сторону короля, одержал победу над объединенными силами Испании и фрондеров, погиб в одной из военных компаний.
170
Ламотт-Уданкур, Филипп, граф де, герцог де Кардон (1605-1657) — маршал, военачальник, фрондер, впоследствии перешел на сторону Мазарини.
171
Он бежал из Венсеннской башни... — Бофор бежал из тюрьмы 31 мая 1648 г. через 5 лет после ареста. Пользовался необыкновенной любовью населения Парижа. получил прозвище "базарного короля".
172
Лютин, Луи-Шарль д'Альбер, герцог де (1620-1690) — сын министра Людовика XIII, занимал должность первого сокольничего.
173
... из-за титула, на который он притязал... — герцог де Лонгвиль, потомок побочной ветви герцогов Орлеанских, ближайших родственников короля, претендовал на то, чтобы его пригнали принцем крови.
174
Эрцгерцог — Леопольд-Гийом (ум. 1662), австрийский эрцгерцог, брат германского императора Фридриха III, правитель Нидерландов (1647-1656).