Но публикация так и не состоялась - ни при жизни Кеке, ни при жизни ее сына.
Да и кто бы на нее решился, если даже невинная статья в «Правде», в которой цитировались слова матери Сталина, вызвала гнев вождя. Корреспондента Дорофеева, взявшего интервью у Кеке, Сталин назвал «мещанской швалью», проникшей в советскую печать, и категорически запретил «помещать в газетах «интервью» и другие подобные материалы, авторы которых - «мерзавцы» по определению.
Монолог Екатерины Джугашвили «идеально» попадал в раздел «подобных» материалов. Добровольно становиться «мерзавцем» и «швалью» желающих не нашлось.
В итоге уникальный документ пролежал в Архиве МВД Грузии семь десятилетий.
Впервые текст увидел свет в 2005 году в издательстве «Универсал». В 2012 году воспоминания Екатерины Джугашвили были переведены на английский язык.
Их настоящий перевод на русский - своего рода премьера. Манера повествования и особенности речи автора сохранены.
Я себя помню с Гамбареули - это окраина Гори. Оторванный от города край на берегу Мтквари. Из-за огромного количества болот там были болезни, малярия, и никто не хотел там жить.
Но нищета заставляет терпеть все. Гамбареули не была родиной моих родителей. Мой отец - крестьянин из Сванетии, его звали Георгий. А маму звали Мелания, она была из Пшави. Они оба были крепостными князей Амилахвари. И служили им, пока не обвенчались.
Мой отец из глины делал кувшины, он очень хотел понравиться Амилахвари, но не смог выдержать плохого к себе отношения. И в результате сбежал с женой и детьми и поселился на болоте. Несмотря на то, что Гамбареули для здоровья было абсолютно невозможным местом, для отца оно оказалось подходящим. Там было много глины. И еще было легко дойти до Г ори.
У меня было двое братьев - Георгий (Гио) и Андрей (Сандала).
Сандала тоже занялся керамикой. С отцом они стали усердно работать и поставили семью на ноги.
Но отец вскоре заболел малярией и почти два года не вставал с кровати. Через два года он в мучениях умер. Мы остались сиротами.
Я тоже заболела малярией. Наверное, тоже повторила судьбу отца. Я была любимицей братьев. Спасло одно обстоятельство - отменили крепостное право. Был большой праздник. Народ стал распрямлять спину.
Мои братья по совету матери решили поменять место жительства. Взяли повозку, сложили все вещи, посадили меня, маму, и мы поехали в Гори. Пришли к родственникам, они нас хорошо встретили. Были очень добрыми, так как знали моего отца. Помянули его и дали нам маленькое место на своем дворе.
Братья построили хижину. Матери соседи помогали. Так что скоро мы стали жителями Гори. Жили в русском районе - русисубани. На том месте, где находилась духовная семинария.
Там все дома были землянками, только по дыму, поднимавшемуся над травой, можно было понять, что в них живут люди. По сравнению с соседскими наш дом был красивым - у него даже были окна.
Воздух Гори меня вылечил. Я словно пришла в себя и стала красивой девушкой.
Сколько раз я мечтала, чтобы мой Сосо стал священником.
Идет наш Лаврентий (Берия - прим. И. О.) и говорит: «Сосо пришел, он уже здесь и сейчас войдет». Открылась дверь, и заходит он, мой дорогой.
Не верю своим глазам. Он тоже рад. Подходит ко мне и целует. Выглядит хорошо, веселым и бодрым. С нежностью спрашивает про мое здоровье, спросил про близких, друзей.
Внезапно я обнаружила, что у моего сына волосы седые. И даже спросила: «Это что такое, сын?». Он отвечает:
«Не имеет значения, мама. Себя очень хорошо чувствую, даже не думай об этом».
После Сосо со своими друзьями пошел осматривать город, я осталась одна. И нахлынули воспоминания.
В молодости к моим братьям начал сватом ходить Михака, который называл какого-то Бесо Джугашвили, которого Осе Барамов пригласил работником в свою обувную мастерскую.
Как оказалось, этот Бесо хотел на мне жениться. Вскоре он и сам объявился, нас представили друг другу. А на второй день мне открыли, что он - кандидат в зятья и поинтересовались, насколько он мне нравится.
Я покраснела, даже слезы в глазах появились. Они его очень хвалили: «Бесо такой хороший человек».
Я не смогла отказаться, а в душе даже радовалась, так как мои сверстницы давно обсуждали этого Бесо и им он нравился.