— Нет, мы в Тбилиси две недели назад переехали. Но по-грузински я пока не понимаю. И город знаю плохо. Заблудилась я…
— Где ты живешь?
— На Плеханова.
— Так это недалеко.
— Знаю. Но никак не могу дорогу домой найти. Я без спросу ушла…
— Без спросу? — удивился Дато. Девочка показалась ему настоящей паинькой, такие родителей во всем слушаются.
— Да, — с вызовом ответила она. — Я слышала, что при театре драматический кружок для детей есть. Хотела записаться. Родители обещали меня сводить, но им все некогда. Вот я и не выдержала, одна пошла. Вернее, побежала, пока никого дома нет. А теперь не помню, где он, дом. Стою тут уже десять минут и никак не вспомню, в какую сторону идти.
— Я покажу тебе. — Девочка просияла, рот растянулся до ушей. Настоящая обезьянка. Но Давиду все в ней нравилось, включая улыбку. — Ты записалась в кружок? — спросил он.
— Мне сказали, что грузинский язык знать надо. А меня в русскую школу отдали. И я ничего не знаю по-вашему. Только «хо» и «ара». «Да» и «нет». А мне языком владеть надо, потому что я артисткой стать хочу. А ты кем?
— Наездником. В цирке выступать.
— Здорово! — восхитилась она. — Тебя как зовут?
— Давид. Дато. А тебя?
— Мария. Маша.
— Маш, ты номер дома своего помнишь?
— Да. Сорок.
— Тогда садись на раму, поехали. Домчимся за пять минут.
— Нет, давай не так быстро… Я боюсь!
— Ладно, я потихоньку поеду.
— Может, лучше пешком пойдем?
Давид не стал спорить. Пешком так пешком. Тем более его верный скакун мог в любой момент захромать. Иначе говоря, колесо часто спускало, и не факт, что не сдуется стремительно, едва Маша усядется на раму.
— А вы откуда приехали? — поинтересовался Дато, взяв Казбека «под уздцы» — за руль то есть.
— Из Москвы. Папу моего министром пищевой промышленности Грузии назначили и перевели сюда. Он рад. Мама тоже. Такое повышение! А я здесь несчастна. Все новое, незнакомое…
— Привыкнешь. У нас хорошо.
— Жарко, — вздохнула она тяжело. — Конец апреля, а уже дышать нечем.
— Это только на проспекте. А если чуть выше подняться… — Он остановился, развернулся и показал на Мтацминду. — Была там?
Маша отрицательно мотнула головой.
— Там знаешь, как прохладно? Даже в жару. А вид какой! Хочешь, сейчас туда поедем?
— Нет, мне домой нужно, — неуверенно проговорила она.
— Тебе все равно влетит за то, что ушла без спросу.
— Да, но если я ненадолго задержусь, меня просто отругают…
— А если надолго?
— В угол поставят.
Давид фыркнул. Подумаешь!
— Мы недолго? — с надеждой спросила Маша.
— За час управимся.
— Тогда поехали! — азартно выкрикнула она.
— Уже не боишься?
— Боюсь. Но все равно… — И смело запрыгнула на раму.
Давид забрался в седло. Казбек закряхтел. «Только не развались, — мысленно взмолился Дато. — И не захромай, пожалуйста… А то не доедем, там же в гору…»
Они благополучно добрались до горы. Давид бросил велосипед и взял Машу за руку.
— Сейчас в гору подниматься будем. Держись за меня. А то упадешь и испачкаешься… — На ней был белоснежный костюмчик с яркими кармашками. Дато такие наряды только по телевизору видел на девочках из иностранных фильмов.
Маша кивнула. Лицо у нее в этот момент было очень серьезное и сосредоточенное. Как будто ей предстояло покорить Эверест. Давид улыбнулся ей ободряюще, и они полезли в гору.
На Маше были красные туфельки с золотыми пряжками и белые гольфы. И то, и другое тут же покрылось пылью. Но она, казалось, этого даже не заметила, упорно взбиралась по тропе вверх. Ее ладошка вспотела, и Давид боялся, как бы она не выскользнула из его руки. Но все закончилось благополучно, и они поднялись на излюбленное место Дато. Оно находилось не на самом верху, но вид с него открывался не хуже.
— Ну, как? — спросил Давид у Маши.
— Здорово! — восхитилась она, обозрев панораму.
— Присаживайся. — И он указал на поваленное дерево, которое использовал вместо лавочки. — Отдохнем и будем спускаться.
Они сидели, глядя на Тбилиси сверху. Давид показывал ей на крыши некоторых домов и купола церквей и рассказывал о них. Его отец был гидом, и мальчик многое знал о своем городе. Маша слушала его с интересом. А когда речь зашла о ресторане у телевышки, где подавались вкуснейшие пончики (отец пару раз водил сыновей туда), девочка захлопала в ладоши и воскликнула: