Отец семейства и домохозяин, я с грустью оглядываюсь назад, на свою бурную молодость, которую собираюсь описать, и перо от нерешительности дрожит в моей лапе.
Но я укрепляю себя замечательно мудрыми словами, на которые наткнулся в мемуарах другой великой личности, вот они:
«Каждый, к какому бы сословию он ни принадлежал, если он совершил доброе деяние или что воистину может почитаться таковым, должен, если он привержен истине и добру, собственнолично описать свою жизнь, но не приступать к этому прекрасному начинанию, пока не достигнет сорокалетнего возраста».
Мне думается, что я сделал много добра и ещё больше того, что мне кажется добром. И я ужасно симпатичный и люблю правду, если она не слишком скучна (сколько мне лет, я позабыл).
Да, я уступаю настояниям домашних и соблазну рассказать о самом себе, ибо охотно допускаю, как льстит самолюбию, если тебя прочтут во всём Муми-доле!
Да послужат мои непритязательные заметки к радости и поучению всех муми-троллей, и в особенности моего сына. Моя некогда превосходная память, безусловно, чуточку померкла. Но за исключением нескольких небольших преувеличений и ошибок, которые, несомненно, только усилят местный колорит и живость изложения, жизнеописание моё будет полностью соответствовать действительности.
Щадя чувства и поныне здравствующих персон, я в некоторых случаях подменял, например, филифьонок хемулями, гафсов ежихами и так далее, но смышлёный читатель, несомненно, и так поймёт, о ком в действительности идёт речь.
Кроме того, в Супротивке он откроет таинственного папу Снусмумрика и, не задумываясь, согласится с тем, что Снифф происходит от Зверка-Шнырка.
Ты же, моё несмышленое дитя, видящее в своем отце достойную и серьёзную особу, прочти эту историю о пережитом тремя папами и засим поразмысли хорошенько над тем, что один папа не так уж сильно отличается от другого (по крайней мере, в пору своей молодости).
Я обязан перед самим собой, своей эпохой и потомками описать нашу замечательную юность, не чуждую приключенчества. И, я уверен, многие по прочтении этой книги задумчиво поднимут нос и воскликнут:
— Вот это муми-тролль!
Или:
— Вот это жизнь! (Страх какой важной особой я себя ощущаю.)[1]
Наконец, я хочу выразить свою горячую благодарность всем тем, кто в своё время споспешествовал формированию моей жизни, так что она стала подлинным произведением искусства, и не в последнюю очередь Фредриксону, хатифнаттам и моей супруге, единственной в своем роде маме Муми-тролля.
Муми-дол, август
Автор
Глава первая, в которой я рассказываю о моём непонятом детстве, о первом Происшествии в моей жизни, о потрясающей ночи бегства, а также об исторической встрече с Фредриксоном
Давным-давно одним печальным ветреным августовским вечером на крыльце приюта для подкидышей муми-троллей нашли обыкновенную хозяйственную сумку. В сумке лежал не кто иной, как я сам, довольно небрежно завёрнутый в газету. Насколько романтичнее было бы положить меня, скажем, в выстланную мхом красивую маленькую корзинку!
Меж тем Хемульша, основавшая приют, занималась астрологией (для души) и, естественно, обратила внимание на расположение звёзд, сопутствовавшее моему появлению на свет. Оно говорило о рождении из ряда вон выдающегося и одарённого муми-тролля и весьма обеспокоило Хемульшу: она поняла, что хлопот со мной не оберёшься, ведь от гениев вообще только и жди неприятностей (хотя самому мне моя гениальность никогда не была помехой).
Расположение звёзд — вещь нешуточная! Родись я на два часа раньше, я стал бы заядлым игроком в покер, а всех, кто родились на двадцать минут позже, вынудили бы добровольно вступить в духовой оркестр хемулей (папы и мамы, как правило, слишком опрометчиво обзаводятся детьми, и я рекомендую всем делать предварительно точные расчёты).
Словом, когда меня извлекли из сумки, я самым категорическим образом трижды чихнул. Уже одно это кое-что да значит!
Хемульша поставила на моём хвосте пломбу с магической цифрой тринадцать: двенадцать подкидышей у неё уже было. Все они были серьёзные, послушные и опрятные, ибо Хемульша, к сожалению, мыла их чаще, чем ласкала (она была цельной натурой, начисто лишённой нюансов). Дорогие читатели, представьте себе дом, где все комнаты расположены правильными рядами, квадратные и выкрашены в цвет пльзенского пива. Не верите? Дом, где живут муми-тролли, скажете вы, должен изобиловать самыми удивительными углами и тайниками, лестницами, балконами и башнями. Да, но только этот муми-дом был не таков! И что ещё хуже: никому не разрешалось вставать среди ночи, чтобы есть, болтать или прогуливаться! (И даже не всегда дозволялось сходить по малой нужде!)