30-е июня. Ласковое солнце все высушило, и в тот же день мы достигли Вильно,[12] столицы Литвы, куда с частью своей Гвардии накануне прибыл Император.
Там я получил письмо от моей матери, внутри письма было вложено ещё одно, адресованное Констану – Главному Камердинеру Императора, он родом из Перювельза,[13] из Бельгии. Это письмо было от его матери, она была знакома с моей. Я отправился к резиденции Императора, чтобы доставить письмо, но встретил только Рустана, Императорского мамлюка,[14] который сказал мне, что Констан уехал с Его Величеством. Он предложил мне подождать его возвращения, но, поскольку я был на дежурстве, я не мог так поступить. Я отдал ему письмо и решил вернуться, чтобы увидеть Констана потом. Но на следующий день, 16-го июля, мы покинули город в десять часов вечера в направлении Борисова, а 27-го находились уже недалеко от Витебска, где столкнулись с русскими. Мы заняли позицию на возвышенности над городом. Противник занял холмы справа и слева.
Кавалерия под командованием Мюрата, уже произвела несколько атак. Мы увидели 200 вольтижёров 9-го полка – они находились слишком далеко, и их атаковала русская кавалерия. Если бы помощь не пришла быстро, наши люди погибли бы, так как река и глубокие овраги делали доступ к ним очень сложным. Но ими командовали доблестные офицеры, которые поклялись, как истинные мужчины, что покончат с собой, но не потеряют честь. Вольтижёры построились в каре под непрерывным огнём неприятеля, но их нервы не дрогнули. Они были полностью окружены, полк улан, и другие тщетно пытались прорваться к ним, и вскоре вокруг них вырос огромный вал из убитых и раненых людей и лошадей. Этот вал оказался непреодолимым препятствием для русских, которые в ужасе бежали в беспорядке, под радостные крики всей нашей армии.
Наши люди вернулись спокойно, как победители, которые не впервые встречаются с врагом лицом к лицу. Император сразу послал за отличившимися в бою и наградил их орденом Почётного легиона. С противоположной высоты русские тоже видели бой и бегство своей конницы.
После этого боя мы устроили наши бивуаки, и сразу после этого я нанёс визит двенадцати молодым людям, землякам из Конде – десятерым барабанщикам, их тамбурмажору и капралу-вольтижёру. Все они были при оружии. Я сказал им, сколько радости мне доставляет видеть их и выразил сожаление, что мне нечего им предложить. Тамбурмажор сказал: «Mon pays, мы пришли сюда не за этим, но прошу вас пойти с нами и разделить с нами то, что у нас есть – вино, водку, и другие вкусные вещи. Мы захватили их вчера вечером у русского генерала. Это небольшая повозка с кухней и всем необходимым для неё. Мы определили все это в нашу полевую кухню Флоренсии, нашей маркитантке. Она – прелестная испанка. Возможно, она станет моей женой: я защищаю её – с честью, могу вам сказать».
Сказав это, он стукнул рукоятью своей длинной сабли: «Она хорошая женщина: спросите любого – никто не смеет оспорить. Она была кумиром для сержанта, который должен был на ней жениться, но погиб от руки испанца из Бильбао и ей пришлось искать кого-нибудь другого, кто бы мог о ней позаботиться. Все, тогда, mon pays, решено – вы идёте с нами. Где есть место для троих, найдётся место и для четвёртого. Ну, вперёд! Марш!»
И мы отправились в расположение нашего корпуса, сформированного для авангарда.
Таким образом, мы добрались до лагеря уроженцев Конде. Нас было четверо: драгуны Миле, мой земляк из Конде и Фламан из Перювельза, унтер-офицер моего полка Гранжье и я. Мы уселись в тележке маркитантки. Она, действительно, была очень красивая испанка, и была невероятно рада видеть нас, поскольку мы недавно вернулись из её страны и могли неплохо говорить на её языке – а драгун Фламан лучше всех – так мы просидели всю ночь, пили вино русского генерала и говорили о нашей стране.
13
Большой бельгийский город, в семи километрах от Конде, хорошо посещаемый туристами и паломниками.
14
Рустан – Рустам Раза (1782,Тифлис – 7 декабря 1845, Дурдан) – мамелюк, телохранитель и оруженосец Наполеона. – Прим. перев.