Если честно, в тот момент я подумал, что у меня случился сердечный приступ. Как-то в глазах помутнело, и закололо в груди, но через минуту отпустило и я, накинув куртку и взяв документы, вышел за дверь.
До отделения доехали молча на гражданской неприметной машине. Я сзади между молодчиков, водитель, а Миша на переднем пассажирском. Ночью у них аншлаг. Буйные нетрезвые ребята, девушки известной профессии, бабушка — божий одуванчик, сидящая, смиренно сложив морщинистые руки на коленях и мило улыбаясь сержантику, который пытается выяснить ее имя и адрес.
Грустно все это. И я здесь. Да не просто так зашел — задержали как преступника! Теперь два пути: на нары или в психушку. Дожил, доигрался, дочитался! И какого черта я поперся к неизвестному парню домой? Хотя, если бы они приперлись ко мне, было бы хуже.
Меня проводили в кабинет, и Миша отослал оперов «готовиться». К чему я не понял, но перед этим мне зачитали права и разрешили сделать звонок. Естественно, я позвонил своему юристу. Нет, он занимается делами фирмы, а не уголовкой, но уж знакомые точно есть. Обещал найти и прислать дельного адвоката, дал пару советов, как вести себя и что говорить и пожелал удачи. А еще уверил, что все это ошибка и утром меня отпустят. Хотелось бы верить, ой как хотелось!
Когда закончил разговор, осмотрелся. Кабинет и кабинет. Пара столов со сколотым пластиком, дешёвые стулья и кресла для сотрудников, допотопная техника, линолеум уже затерт до дыр так, что видно голый бетон, а стены покрашены в грязно-бежевый цвет. Может, они когда-то и были чистыми, но, наверное, лет десять назад, не меньше. Так и живем.
— Сообразил, что не стоит наше знакомство афишировать, — одобрительно кивнул Миша и устроился за столом.
— А как ты им объяснил, зачем полковнику лично ехать на задержание? — этот вопрос всю дорогу крутился у меня в голове, вытеснив мысли о моем скверном будущем.
— Сказал, что человек ты непростой. Бизнес, все дела, крутые адвокаты. Простых оперов затопчут, а я уже солиднее. Спорить не стали.
— Ясно, только вот мне нужен адвокат по уголовке, а таких нет, — прозвучало, как признание в грехах, хорошо еще допрашивать не начали.
— Давай пока без протокола. У нас есть часок перетереть, — Ковыль сочувственно кивнул. — Что произошло? Четко, быстро и со всеми подробностями.
Я набрал в легкие воздуха и начал рассказ не с утреннего звонка Аристарха, а с пропажи корректора издательства, который показывал мне эту книгу двадцать четыре года назад, когда я за копейки там трудился. Помнится, он эту книгу и редактору, и коллегам своим показывал, но кто знает, где сейчас все эти люди. Я-то ушел, как только появилась возможность. Читать обожаю, но все остальное не мое, вот провода и клеммы совсем другое дело, родное.
Ковыль внимательно слушал, изредка перебивая короткими вопросами, но когда я дошел до самого главного, то замялся: не знал, как убедительно рассказать о растекавшемся паркете и черноте внизу, про яркую вспышку света и исчезновение ребят вместе с мебелью, книгой и котом. Пришлось говорить, тщательно подбирая слова. Он смотрел на меня вполне серьёзно, но я знал, что он уже окрестил меня алкашом и дебилом.
— Ну хорошо. Про прошлую работу не говори. Это к нынешнему делу не относится, — заключил Миша, когда я замолчал. — Теперь я рассказываю. Заявление принесла мамаша одного из парней. Орала жутко, пришлось принять, хотя ребята и выжидают. Ребенку двадцать три, а в этом возрасте мозгов нет, только хер стоит и ноги бегают от одной ман… Ну ты меня понял, кому я говорю. Так вот пришлось им ехать на место и сразу опрашивать соседей. В квартире пусто, но все вещи и документы на месте. Баба эта указала на незнакомую куртку и ботинки в прихожей, да неизвестный телефон в комнате сына. Начали смотреть-проверять. Владельца телефона быстро установили, и что он делал в квартире тоже понятно, потому что увидели переписку этого… имя-то какое…
— Аристарх, — подсказал я, хотя, открыв рот, понял, что меня снова тошнит.
— Да. Его переписку с тобой. Прошлись по соседям, и одна полоумная бабка со второго этажа сказала, что видела незнакомую машину под подъездом. Тебя описала, и даже номер запомнила, — он усмехнулся. — Люблю я этих старых перечниц! Старая закалка, все знают, все видят, а нам и на руку! Хех. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Как-то он резко стал серьезным, видимо чего-то недоговорил.
— Нет, я все тебе честно рассказал, — покачал я головой, готовясь к худшему.