Стоило выйти за пределы этого мирного охотничьего края, как приключения стали сыпаться на наши задницы как розги на жопу нерадивых учеников.
Боль. Вы не знаете, что такое боль, если вас не пытали. Не выкручивали до хруста суставы, не секли плетью, не пускали кровь, не опускали головой вниз в бочку с ледяной водой, и ты не начинал захлебываться, и чувствовать, как вода выжигает лёгкие. Вы не знаете, что такое боль, если вам не ставили клеймо раба на предплечье.
Как любезно пояснил мне палач, его ставят всем, кто попадает в застенки Мортербрана. Просто так, на всякий случай. Потому что никто не знает, что решит Великий князь этих земель — отправить на Силуанские каменоломни, или вздёрнуть на главной площади на потеху публике.
Я не помню, сколько все это длилось. Кричать и молить о пощаде, в конце концов просто устал. В тот момент, когда мучители дали мне маленькую передышку, только прохрипел разбитым ртом: «За что?»
Один из крылатых, что присутствовал при истязании, оказался болтливым малым и с радостью просветил меня. Оказывается, что один из сбежавших тогда ублюдков, что напали на Липку, примчался в Транникию и заявил, что в Догирле орудуют сволочи, убивая мирных граждан. Если бы я мог возмутиться, то сделал бы это, но перед глазами стояла пелена, и я даже с трудом улавливал, что он мне говорил.
Так вот, насколько я смог понять, эти ублюдки были близко знакомы с крылатыми. Транникия по-тихому вела охоту на волков, подавая это под соусом «мы за преступников не в ответе, но ловим их насколько хватает сил и ресурсов». Твари!
Не помню, в какой момент потерял сознание, но очнулся уже на полу своей камеры, причем голова была совсем рядом с дыркой для всем известных нужд. Подняться сил не было совершенно. Боль. Боль разливалась, заполняя каждую клетку тела, обволакивала словно живое одеяло, которое хотело лишить меня жизни. Я не мог пошевелить даже пальцами, их скрючило от дикой судороги. Кажется, я снова отключился.
Когда очнулся во второй раз, мне в глаза светило солнце, неизвестно как пробившееся на эти мрачные улицы.
И я услышал его. Крик. Рися. Сомнений не было. А Леха уже пытали? Самое интересное, что пытки были как будто просто так. Мне задали всего несколько вопросов: что я делал в Догриле, как меня зовут и откуда я, зачем мы убиваем мирных транникийцев.
Я отвечал честно. Ну для них это, наверное, было не так, но я не знал, что ещё говорить. Я парень простой, и хитростью не обладаю. Да и не помогла бы она мне. Правда тут не поможет и неправда тоже. Поэтому они пытали, задавая одни и те же бесполезные вопросы.
Как же я хотел помочь другу! Казалось, что его пытают еще жестче, чем меня. Я реально боялся за него. Он крупнее, старше, одеть бы по-другому, сошел бы за бывалого воина. А может, они так и решили, поэтому его ждет нечто похуже.
Внезапно солнце перестало светить в глаза. Вот и все, хватит с тебя, Паша, витамина Д.
— Мяу!
Если бы я мог подорваться, я бы это сделал, но пошевелиться не мог. Сил не было от слова «совсем». Что-то плюхнулось рядом с глухим звуком. Я кое-как приоткрыл один глаз и увидел у своего лица толстую морду… Марти! Где ты пропадал? Я был готов заплакать от счастья. Мой кот вернулся! Жив, здоров, все такой же полосатый и пушистый. А главное, теперь у нас появился шанс на спасение.
— Марти, надо выйти отсюда! Слышишь, Рисе плохо! Надо их вызволить, — прохрипел я, пытаясь подняться.
Кровь тут же заполнила рот и я, сплюнув вязкую жижу, ухватился за жесткую шерсть кота. Тот уже вымахал, заняв собой почти все пространство тесной камеры.
С помощью верного питомца мне кое-как удалось встать на ноги и подпереть спиной стену. Правда я тут же согнулся пополам, потому что спина у меня была разодрана в клочья кнутом. Почувствовал, как раны начали кровоточить. Сволочи! Разодрали футболку, и теперь она свисала на мне грязными кровавыми лоскутами.
Марти, издал звучный рык и, вцепившись клыками в решетку, начал тянуть на себя. Металл поддавался и скрипел, мелкая крошка камней, куда были вбиты железные штыри, сыпалась на пол. Я услышал топот. На шум сбегалась охрана, но было слишком поздно.
С треском и скрежетом Марти вырвал решетку с корнями. Посыпались кирпичи и камни, поднимая в воздух удушливую взвесь. Ручной монстр отбросил искорёженное железо в сторону и выскочил в коридор. Я поплелся за ним, опираясь на стену. Каждое движение отдавалось болью. Чувствовал себя раненой улиткой.