Я попросила Сару передать сообщение для моего мужа, в котором говорилось, что я презираю его и что больше он нас не увидит. Более того, я сделала все необходимые приготовления, чтобы оформить гражданство другого государства для себя и детей. Когда я буду в полной безопасности, то научу сестер, что надо делать, чтобы начать новую жизнь, но Карим так никогда и не узнает, где я нахожусь. В качестве последнего удара, я просила Сару передать Кариму, что Абдулла, его сын, больше не хочет знать своего отца.
Покончив с этим, я спросила о родах. Сара рассказала мне, что очередной ее малыш здоров, как и остальные дети. Она добавила, что, отец и Али в ярости, и считают, что я обязана вернуться в Эр-Рияд, чтобы выполнять все желания мужа, как и подобает правоверной мусульманке. Впрочем, от этих двоих я и не ожидала ничего другого.
Сара пыталась успокоить меня, говоря, что, может быть, лучше смириться со второй женой Карима, чем жить в изгнании. В ответ я поинтересовалась, как бы она себя чувствовала на моем месте. Ее молчание ответило само за себя. Закончив разговор, я сгребла деньги обратно в сумку и выскользнула из банка, не дав себе труда попрощаться с управляющим. Мне было немного стыдно за свой трюк, но я не могла позволить себе рисковать, позвонив по платному телефону. Я боялась, что таким образом Кариму будет легче выяснить, из какой страны был звонок.
Я вспомнила слова Сары и широко улыбнулась — мой план сработал! Впрочем, мне хотелось, чтобы Карим как следует помучился; ему понадобится время, чтобы понять, что я никогда не соглашусь на роль одной из жен, как бы высока ни была цена.
На самом деле, дети ничего не знали о происходящем. Я сказала им, что отец поехал в длительную деловую поездку в Юго-Восточную Азию и, чтобы мы не скучали в Эр-Рияде, предложил нам пожить во Франции. Абдулла удивлялся, почему отец не звонит нам, но я стара лась, чтобы он побольше времени проводил в разнообразных занятиях и играх — дети быстро приспосабливаются к любым переменам. Дочери были еще слишком малы, чтобы задавать вопросы, к тому же они привыкли к постоянным путешествиям, а я старалась сделать все, чтобы они не замечали отсутствия отца.
Я все обдумала и не хотела, чтобы дети продолжали жить в Эр-Рияде вместе с родителями, которые без конца ссорятся. Жизнь же без матери немыслима для моих детей. К тому же, если бы Карим привел в дом вторую жену, я уверена, что могла бы впасть в ярость и даже убить его. Какова бы стала жизнь моих детей, если бы мою голову отделили от туловища, что, скорее всего, и произошло бы, лиши я жизни их отца? Я представила топор палача и содрогнулась. Мне повезло, что я родилась в королевской семье, так как это давало мне куда больше возможностей, чем любой другой саудовке не такого знатного происхождения. Простую женщину за поступки, подобные моим, давно бы уже побили камнями — в королевской же семье скандалы обычно не выходят за стены наших дворцов. Только Карим мог потребовать моей смерти, а я была уверена, что у него никогда не хватит для этого смелости.
Я звонила Саре один раз в месяц. Вдали от родной страны я тосковала, по знала, что все мои страдания не останутся без вознаграждения. Мое упорство и терпение заставят Карима навсегда забыть о том, что он хотел взять вторую жену.
Через пять месяцев после нашего бегства я согласилась поговорить с Каримом по телефону. Для этого я полетела в Лондон. Из разговора я поняла, что Карим в отчаянии и страстно хочет увидеть меня и детей. Теперь он готов был к следующему шагу, который я для пего приготовила.
Мы с Каримом договорились встретиться в Венеции в следующий уикенд. Муж мой был ошарашен, увидев меня в сопровождении четырех здоровенных немцев-телохранителей. Я заявила Кариму, что больше не верю в его честность и не хочу, чтобы он похитил меня и силой отвез на родину, где меня ждало бы наказание, как дурную жену. Он весь залился краской стыда и принялся клясться, что у него и в мыслях не было ничего подобного. Я понимала, что в глубине души он злится от того, что не способен контролировать свою жену.
Наши переговоры закончились компромиссом. Я согласилась вернуться домой, если Карим подпишет документ с обязательством не жениться вторично. Если же он нарушит слово, то немедленно даст мне развод, отдаст мне детей и половину своего состояния. Я также получала контроль над суммой, которую сняла со счета нашего сына в Швейцарии. Карим пообещал восстановить его банковский счет, а также положить па счет дочерей по миллиону долларов. Кроме того, наши с детьми документы остаются у меня вместе с бумагами, удостоверяющими наше право путешествовать без его разрешения.
Я сказала Кариму, что после того, как он подпишет все необходимые бумаги, я останусь в Европе еще на месяц, на случай, если он передумает. Мне не хотелось повторять одну и ту же историю дважды, и я считала, что он должен хорошенько поразмыслить над происшедшим. Карим только моргал, слушая меня.
Я проводила его в аэропорт. Он был подавлен и неразговорчив. Я возвращалась к детям со странным чувством, далеким от радости. Как выяснилось, не так уж и радостно заставить мужчину подчиниться.
Через месяц я позвонила Кариму, чтобы узнать о его решении. Он признался мне, что вся его жизнь без меня ничего не значит, и хотел, чтобы мы вернулись, и все стало, как раньше. Я заявила, что удивлена его надеждой на нормальную жизнь после того, как он своими руками разрушил нашу любовь. Мы были счастливой парой, у нас было все — любовь, благосостояние, дети. Он разрушил все, а вовсе не я!
Мы вернулись в Эр-Рияд. Я взглянула на встречавшего нас Карима: на дрожащих губах его блуждала робкая улыбка. Абдулла с девочками в восторге бросились к отцу. Я была рада за детей.
Дома все показалось мне чужим. Слишком много случилось за последний год, чтобы я с легкостью смогла стать прежней Султаной. Борьба за себя и детей закалила меня, сделала жестче. Мне хотелось чем-то заняться, делать какое-то дело. Я решила, что продолжу свое образование, ведь теперь в Саудовской Аравии появились даже колледжи для женщин. Я хотела жить нормальной жизнью, оставив позади бессмысленное существование принцессы королевского дома.
Что же касается Карима, то мне нужно было время,, чтобы стереть из памяти воспоминания о той боли, что он причинил мне. Карим был главным человеком в моей жизни, пока не разрушил наш союз своим намерением жениться па другой. Что-то в наших отношениях исчезло, и теперь Карим был для меня чуть больше, чем просто отцом наших детей.
Карим делал все, чтобы вернуть былые отношения, и не раз говорил мне, что тяжело переживает размолвку. Он всячески пытался восстановить свой авторитет в моих глазах и часто говорил, что если я так и буду продолжать судить его за прошлые прегрешения, то жизнь наша и детей станет сплошным чадом. Я не отвечала, но знала, что он прав.
Семейная драма осталась позади, но вкус мира был далеко не таким сладким, как бы мне хотелось! Я часто думала, что все душевные травмы, которые достались мне в этой жизни, были нанесены мужчинами, и кончилось это тем, что среди представителей противоположного пола не осталось пи одного мужчины, которого бы я высоко ценила!
БЕЛАЯ НАДЕЖДА.
Незаметно пролетело время, и наступил август 1990 года. На нашей вилле в Джидде в самом разгаре была великосветская вечеринка, когда нам сообщили ужасную новость о том, что двое наших соседей попали в самую гущу событий на границе крошечного государства Кувейт. Мы с Каримом принимали около двадцати человек из самых близких наших друзей и не узнали бы новостей, если бы не Абдулла, который в своей комнате слушал Би-Би-Си. Когда он сообщил нам эту новость, в комнате сначала повисла тишина, а затем раздался недоверчивый гул.
Мало кто из саудовцев, даже те, кто принимал участие в переговорах между Кувейтом и Ираком, всерьез верили, что Саддам Хуссейн окуппирует Кувейт. Карим только недавно присутствовал на конференции, которая закончилась в Джидде 1 августа 1990 года. Кронпринц Кувейта, шейх Сауд аль Абдулла аль Салем аль Сабах, только что вернулся в Кувейт с надеждой, что войны удастся избежать.