Эта надежда была не слишком хорошо обоснована; Король Англии, кто частенько просил Республику сделать хоть что-нибудь для Принца д'Оранжа, увидев, как она не обращала больше внимания на его рекомендацию, как если бы он вообще ее не делал, задумал ей за это отомстить, когда представится удобный случай. Еще более его отдаляло от добрых желаний к ней то обстоятельство, что у них шли постоянные раздоры по поводу коммерции. Голландцы, кто чувствовали себя могущественными на море, не желали проявлять услужливость урывать что-то из своих интересов ради любви к нему. Они, напротив, поддерживали их с большим высокомерием; в том роде, что они опережали его во множестве вещей.
/Предложения Королю Англии./ Между тем, Его Христианнейшее Величество, кто за десять лет его самостоятельного правления Королевством добавил множество знаний к своим естественным озарениям, постарался воспользоваться столь благоприятным для него случаем. Он счел, что сейчас или никогда — самое время показать все, что он имел на сердце против этой Республики, поскольку было бы невозможно, чтобы она когда-либо еще приобрела двух более опасных врагов. Его Величество не желал ей ничего хорошего с тех пор, как эта Республика вынудила его заключить мир помимо его воли; итак, когда он отправил в Англию предложения Его Величеству Британскому вступить с ним в наступательную и оборонительную лигу против нее, этот Принц поначалу не осмелился принять его предложения, потому как боялся, как бы его народы не нашли возражений его союзу с Могуществом, что было им чрезвычайно подозрительно.
/Нравы Двора./ Король Англии имел в настоящее время в качестве любовницы Графиню Кэстелмен (Кас{т}лмейн — А.З.), кого он сделал Герцогиней Кливленд; но он был ею столь мало доволен из-за постоянных неверностей, какие она ему устраивала, что хотя и примирялся с ней время от времени, было совершенно очевидно, что он ее полностью бросит, как только найдет что-нибудь по своему вкусу. Мадам, Герцогиня д'Орлеан, имела тогда одну из фрейлин, что была просто создана для этого Принца. Она была исключительно красива и не требовала ничего лучшего, как сделаться любовницей какого-нибудь Великого Короля; она даже явилась ко Двору единственно с этим намерением; она вообразила, тогда как еще находилась у себя, что ей будет совсем нетрудно заменить собой Мадам де Ла Вальер, чья красота казалась ей ничем по сравнению с ее собственной; эти надежды даже виделись ей тем более обоснованными, что распустили слух, будто бы Король начинал пресыщаться ею из-за ее необычайной худобы. Поговаривали даже, якобы одно из ее бедер не получало более питания со времени ее последних родов, а в этом не было большой пикантности для деликатного любовника; но кроме того, что Король не любил кокеток по убеждению, какой и была эта девица, у нее не было при Дворе покровителей для превознесения ее, какими обладали другие, имевшие те же самые виды. Поскольку, хотя любовь входит скорее через глаза, чем через уши, надо было видеть, сколько мужей сами превозносили их жен Королю, сколько родственников превозносили ему своих родственниц, сколько друзей — их подруг, и даже сколько любовников — их же любовниц, потому как не было ни одного из всех этих, кто не имел бы высшей страсти ухватить фортуну за счет всего, что было им наиболее дорого. Вот так имелся здесь один Принц, кто, узнав, что Его Величество пожелал сказать два слова его дочери, а она не захотела его выслушать, сам отправился приносить ему извинения, как в неком деле, в каком он не принимал участия, и его дочь в этом вскоре оправдается, если она пожелает принять его совет. Но она оказалась слишком мудрой, чтобы это сделать, а ее муж слишком благоразумным, дабы позволить ей следовать столь дурным советам; итак, он покинул Двор, где он был очень хорошо принят и весьма уважаем, и перешел на службу Короля Испании под тем предлогом, что интересы его Дома его к этому обязали. Находились даже отцы, что поступали еще гораздо хуже, чем этот, если, тем не менее, можно еще добавить что-то к тому, о чем я уже сказал. Всем известно, что сделал Маркиз де…, кто явился сказать Королю, якобы он видел одну из своих дочерей совсем голой, и если Его Величество пожелает увидеть ее в таком виде, она, бесспорно, будет этим очарована; но он далеко не преуспел в этом; Король был этим настолько возмущен, что, хотя он никогда не испытывал уважения к этому Маркизу, тому пришлось еще хуже после его скверного комплимента.