«…в лице Гарибальди Италия имела героя античного склада, способного творить и действительно творившего чудеса. С тысячей волонтеров он опрокинул все Неаполитанское королевство, фактически объединил Италию, разорвал искусную сеть бонапартовской политики. Италия была свободна и по существу объединена, — но не происками Луи-Наполеона, а революцией»[486].
Однако необходимо подчеркнуть, что недостаточная организованность демократических сил, слабое участие крестьянства в революции, колебания вождей республиканской буржуазии обусловили незавершенность революции 1859–1860 гг. в Италии. Создалось такое соотношение сил, при котором пьемонтская монархия сумела воспользоваться плодами завоеванных революцией побед и присоединить к Пьемонту уже освобожденные государства.
Была создана не демократическая Италия, не та Италия, борьбе за которую Гарибальди посвятил свою славную жизнь. Было образовано конституционно-монархическое государство, закрепившее блок крупной буржуазии с обуржуазившимися помещиками.
В 1861 г. королем Италии стал Виктор-Эммануил II. Но вне пределов Итальянского королевства все еще находились Папское государство и Венеция. Завершение объединения Италии могло быть достигнуто лишь в результате ликвидации светской власти папы и освобождения Венеции из-под автрийского господства.
И вот Гарибальди снова бросается в бой. В 1862 г. он предпринимает поход под лозунгом «Рим или смерть!». Виктор-Эммануил II, который воспользовался плодами побед народного героя и узурпировал у него почти полкоролевства, объявил народного героя «мятежником» и направил против него свою армию. Этот поход Гарибальди закончился безрезультатно. У горы Аспромонте Гарибальди был ранен. Это была самая тяжелая из всех десяти ран, полученных Гарибальди за всю его жизнь.
Но в 1866 г. он снова сражается в рядах итальянской армии в войне против Австрии, в результате которой Венеция была присоединена к Италии.
Последнюю попытку освободить Рим Гарибальди предпринимает в 1867 г. На этот раз отряд Гарибальди был разбит объединенными силами французских и папских войск (в битве при Ментане). А король «освободитель» поспешно арестовал народного героя.
Однако Рим уже не мог долго оставаться отделенным от Италии. Летом 1870 г. в Риме произошли народные волнения, грозившие перерасти в открытую революцию. По поручению Гарибальди один из его помощников — Биксио — сформировал отряд добровольцев и направился в Папское государство. Вывод французских войск из Рима в связи с началом франко-прусской войны облегчил продвижение к Риму повстанческого отряда гарибальдийцев. После крушения наполеоновской империи (2 сентября 1870 г.) и Виктор-Эммануил решился послать свою армию в Рим, стремясь опередить гарибальдийцев. 20 сентября добровольцы и королевские войска вступили в Рим; светская власть папы была свергнута, территория Папского государства присоединена к Итальянскому королевству. В 1871 г. Рим был провозглашен столицей Италии. Этим завершилось создание итальянского национального государства.
Каково было отношение русского общества к национально-освободительному движению в Италии? Какие отклики вызывали битвы Гарибальди у различных общественных классов России XIX в.? Эти вопросы являются весьма интересными, и чтобы их осветить, мы должны перейти к так называемой «русской гарибальдиаде». Русская прогрессивная интеллигенция всегда была связана с демократическим крылом итальянского национально-освободительного движения. Связь передовых людей России с итальянскими республиканцами особенно усилилась в период борьбы за объединение Италии. Русских революционных демократов роднила с итальянскими революционерами периода Рисорджименто общность идей. И те, и другие боролись против деспотической власти монархии, за создание демократической республики. Уже в период революции 1848–1849 гг., когда демократическое движение в России еще было слабо развито, русская демократическая интеллигенция проявляла большой интерес к деятельности Мадзини и Гарибальди и выражала свое глубокое сочувствие борьбе итальянского народа против иностранного гнета, за национальное единство, за свободу и демократию. В своих «Письмах из Франции и Италии» Герцен отмечал, что с 1848 г. он «следил шаг за шагом» за деятельностью Гарибальди[487].