Сколько верёвочке ни виться, а будет и конец: Алешкиного прадеда шлёпнули в годы Большого Террора. И этот факт не вызывает у меня ни капли сострадания или жалости - по заслугам получил большевичок. Мне самого Алёшку жалко: он умер от воспаления лёгких жарким августом 2002 года, в возрасте двадцати пяти лет.
Род, начавшийся красным комиссаром, громившим церкви, в третьем поколении явил инвалида, алкоголика и уголовника - а в четвёртом и вовсе пресёкся.
Такие вот пироги...
P. S. Да, совсем забыл сказать: коммуналки несколько месяцев тому назад окончательно расселили, и судя по всему, новый хозяин будет восстанавливать старый дом. Если не снесёт, конечно...
В качестве иллюстрации использована репродукция картины художника Василия Шульженко
Магеллан и ветераны
Есть в Иркутске такое замечательное здание - Гранд-Отель. Построено оно было в 1902 году ленским золотодобытчиком Бутиным - а в совецкое время верхние этажи заселили разными конторами. Во дворе были коммуналки, а на первом этаже, как и до революции, размещались магазины. И сейчас размещаются.
Если на купол угловой башенки поместить вращающийся глобус, то аллюзия с Невским будет полнейшая - тем более, что ещё до самого недавнего времени здесь, под башенкой, находился центральный иркутский книжный магазин "Родник" - а рядом, в соседнем подъезде, был знаменитый "Букинист". И в годы, когда все полки в "Роднике" были заставлены марксистско-ленинским фуфлом, в "Букинисте" можно было найти и журналы "Англия" и "Америка", и замечательные дореволюционные издания, и много-много всего интересного... А кроме того, был при "Букинисте" отдел книгообмена: прочёл ты, предположим, какую-то книжку, пользующуюся повышенным спросом - и если теперь тебе интереснее прочесть другую книжку, нежели держать свою на полке - неси сюда, и меняй, на что душе угодно! Я, правда, этой услугой никогда не пользовался - слишком жадный был - а книги, "пользующиеся повышенным спросом", предпочитал покупать здесь же, возле входа в "Букинист", с рук у перекупщиков.
Впрочем, назвать здешних завсегдатаев банальным словом "перекупщики" язык как-то не поворачивается. Нет, конечно, они очень даже неплохо "наваривали", продавая за четвертак какую-нибудь "Анжелику" или "Моонзунд", коим госцена была два с полтиной рубля... Но, при этом, они сами всё это, и не только это, читали. Были среди них такие фанаты, которые не столько торговали книгами, сколько приходили сюда поговорить о книгах. И существовала эта импровизированная книжная ярмарка с самого начала восьмидесятых по самый конец девяностых. Уже с середины восьмидесятых был я здесь если не "своим человеком", то и не совсем чужим: мои первые самостоятельные покупки здесь начались, наверное, ещё в пятом или шестом классе - и продолжались потом до самого конца существования "книжной стрелки", то есть, лет пятнадцать...
Я рос, переходил из класса в класс, затем учился в Университете, работал в газетах, на телевидении и опять в газетах - а местные дядьки, кажется, были лишены возраста. Они были какими-то вечными - словно маскароны на фасаде здания, возле которого они собирались.
И почти все они меня знали, и я знал почти всех. Многие из них были моими постоянными поставщиками - а я был их постоянным клиентом. С некоторыми из них у меня завязались даже приятельские отношения - вплоть до того, что когда я уже был студентом, мы отмечали наши сделки здесь же, во дворике (вернее, в настоящем питерском дворе-колодце) - водкой, которую пили из горлышка. Сначала ту водку покупал я. Через несколько лет - покупали уже в складчину... А потом - опять я: торговля у них шла настолько неважно, что такую роскошь, как складчина, они уже не могли себе позволить. А потом, на рубеже девяностых и нулевых, мои встречи с местными книжниками прекратились - ибо, книжники отсюда исчезли. Наверное, уже навсегда.