Вместе со мной были моряки, достойные участвовать в подобной операции. Мы вели на буксире тот самый баркас, или шлюп, на котором были доставлены орудия на остров.
Из-за волнения на море, а также потому, что нелегко было буксировать баркас, имевший почти кубическую форму и очень мелкую осадку, ибо на нем не было никакого груза, — мы двигались медленно, причем нас сильно сносило к северу, внутрь бухты. Неожиданно все одновременно заметили военные суда, шедшие с подветренной стороны на северо-запад. Они оказались так близко от нас, что вахтенный на носу одного из кораблей окликнул нас: «Кто здесь?» — «Молчите!», — приказал я своим людям, ибо это была, вне сомнения, неприятельская эскадра. Я попросил их шёпотом грести вдвое быстрее и производить как можно меньше шума веслами. Я ожидал, что после оповещения, сделанного вахтенным, на нас обрушится град пуль, но как это ни удивительно, мы смогли удалиться, пройдя почти под бушпритом[119] корабля «Бельграмо», который я узнал, и без всяких помех продолжали наш путь к Монтевидео.
Своим спасением мы были обязаны тому, что в этот самый час мелкие лодки неприятельской флотилии с посаженными на них войсками были посланы для захвата острова Свободы. Как выяснилось позже, именно этим обстоятельством было вызвано молчание противника, который, желая напасть на остров врасплох, старался соблюдать тишину; по тем же причинам он не послал свои лодки, чтобы захватить нас, хотя это не представляло труда.
Но какова судьба! В полной безопасности мы достигли мола, и здесь до нас донеслись звуки выстрелов со стороны острова, который в этот момент начал штурмовать противник.
Я немедленно дал знать о случившемся правительству, сам же отправился к флотилии, чтобы подготовить наши небольшие суда к отплытию и оказать помощь острову, если еще было не поздно.
На острове Свободы наших было около шестидесяти человек, плохо вооруженных, с ограниченным количеством боеприпасов. На рассвете я отплыл из Монтевидео с двумя судами из трех, имевшихся в нашем распоряжении; третье судно, не вполне вооруженное, не было еще приведено в состояние боевой готовности. С двумя суденышками, вооруженными каждое 12-дюймовыми пушками из числа тех, которые были сняты с севшего на мель «Оскара», мы достигли пролива между Серро и островом и стали здесь лавировать. Чтобы узнать, находится ли остров в наших руках или в руках противника, я вынужден был направить офицера Клавелли на маленькой шлюпке. Он привез счастливое известие, что остров в наших руках и что ночная атака противника была отбита.
Наши смелые национальные гвардейцы, хотя и не привыкли обращаться с оружием, сражались с большой отвагой. Они не только отбросили противника, но и нанесли ему тяжелый урон, так что в течение нескольких дней трупы солдат Росаса плавали в гавани.
Я приказал тотчас же выгрузить на берег боеприпасы к 18-дюймовым орудиям, для обслуживания которых на остров высадился также офицер с несколькими артиллеристами.
Между тем стало рассветать, и едва мы закончили высадку, как неприятель открыл огонь, на который энергично отвечали с острова. С двумя нашими судами я двинулся с попутным ветром на неприятельскую эскадру и также атаковал ее продольным огнем из двух моих небольших пушек. Однако силы участвовавших в сражении сторон были слишком неравны. Мы имели против себя две бригантины и две шхуны, причем на одной из бригантин было шестнадцать тяжелых орудий.
Для имевшихся на острове орудий, чей огонь мог бы причинить большой урон, не нашлось платформы; к счастью, был найден старый полуразрушенный бруствер. Так как пушки устанавливали в спешке, они были очень плохо прилажены; но хуже всего было то, что не хватало боеприпасов.
Хотя море было не очень бурным, наш орудийный огонь из-за бортовой качки маленьких судов был неточен. В конце концов офицер Раффаэле, итальянец, которому я поручил командовать двумя орудиями на острове, после того как все боеприпасы были израсходованы, укрылся со своими артиллеристами и национальными гвардейцами за маленьким, разрушенным бруствером, на котором неприятель сосредоточил огонь из всех своих орудий.
Пушки на острове замолчали, огонь с наших судов был неэффективен, и неприятельские корабли начали поворачиваться к нам бортами и становиться на якоря. Выстрелом из дальнобойной пушки с «Пальмара» у меня ранило несколько человек на корме, в том числе моего помощника Франсиско; этот храбрый мулат был смертельно ранен в живот «бискаино», т. е. круглой железной пулей, картечью. И снова судьба позаботилась о нас! Комодор Пэрвис, командовавший тогда британскими силами в Монтевидео, послал лодку, aiola, или прибыл на ней сам, с одним из тех флагов, которые успокаивают бурю, т. е. с английским флагом. В результате вмешательства англичан бой был прекращен, как будто бы сражавшихся коснулась волшебная палочка! Для меня и для республики это была большая удача!