Два с половиной года моим спутником был боевой молодой человек, увлекающийся матом на иностранных языках, богатые запасы которого он почерпнул во время службы в Юго-Восточной Азии[94]. Он говорит, что любит меня. Я спрашиваю себя: «Как это ему удается?»
Если бы он бросил меня сегодня, я был бы глубоко удовлетворен, зная, что пока жил со мной, он завершил два самых выдающихся современных романа из всех, какие я когда-либо читал.
Если он бросит меня сегодня — но не думаю, что он это сделает…
Мы оба — южане, оба — писатели, и оба стремимся к честности в своей работе и в своей жизни.
О честности в работе: она бывает двух видов — честность со вкусом, и честность без него.
Я начал эту книгу в 1972 году; сейчас идет 1975. Соответственно, написанные пассажи скачут взад и вперед во времени.
Это не единственный прецедент среди книг, касающихся жизни человека. Очень умный, порою блестящий, Гарсон Канин написал биографию Сомерсета Моэма, еще более разупорядоченную в хронологическом смысле, чем пытаюсь сделать я — и мне это понравилось. А теперь — времена прошедшие и время настоящее в этой «вещице» пришли к точке соприкосновения.
Вечером из Стоуни-Лоджа приезжает на ужин Роза. Татьяна, ее компаньонка, была занята, поэтому на ужин к Сент-Регису ее сопровождали я и молодой писатель.
Я уже говорил, что в прошлый ее приезд в город у нас зашел разговор о зарубежных поездках, и я спросил ее, не хочет ли она посетить Англию? Мой друг Мария, леди Сен-Жюст, предложила сестре пожить у нее в Уилбери, очаровавшим бы Розу, по-моему. Я упомянул об этом приглашении и добавил, что наверняка можно было бы организовать ее встречу с королевой Англии. Ни секунды не колеблясь, Роза убежденно ответила: «Это я королева Англии».
Представьте, что вы живете в мире снов — как приятно быть в нем королевой.
Часто она создает вокруг себя королевскую атмосферу, кажущуюся совершенно естественной. Входя в ресторан, она поднимает руку и кивает незнакомцам.
В тот вечер ее внимание особенно привлекли дети, мимо которых мы прошли во время короткой прогулки по парку. Она помахала им рукой, дети помахали ей в ответ.
— Что это за ребенок, Роза?
— Мой сын.
(Наследник английского трона?)
Последние два раза, приезжая к нам, она захватывала с собой зубную щетку и пасту, очевидно, надеясь провести у нас ночь. Ей будет приятно совершить путешествие — так почему бы не в Англию?
Мария все еще фантастически любит развлечения, и будет очень забавно сделать Розу владетельной госпожой в чудесном палладианском дворце Уилбери — с придворными дамами в длинных платьях и с придворными кавалерами, раскланивающимися перед ней. После того, как она перенесла «Божий суд» сумасшествия — не склонив головы, не пав духом — почему бы ей не оказать такие же почести, как английской королеве?
Я уже говорил, что мама (вдовствующая королева?) тоже находится среди пациентов Стоуни-Лоджа? Татьяна рассказывает, что Роза похлопывает мать по плечу и спрашивает: «Как дела, мама?» Не получая — и не ожидая — ответа, она проходит мимо. Сегодня я спросил у нее: «Как дела у мамы?»
— Замечательно!
— И что она делает?
Сидит.
Карсон Мак-Каллерс очень любила Розу, и мы часто ездили в гости к Карсон, в Найак. Вечно переполняемая нежностью, Карсон однажды сказала:
— Роза, подойди и поцелуй меня.
— Нет, — сказала Роза, — не могу, у меня изо рта плохо пахнет.
В другой раз Карсон пригласила нас на ужин, а он все откладывался и откладывался, и Роза, привыкшая ужинать очень рано, начала все больше и больше волноваться. Она называла почему-то Карсон — К; в конце концов, она сама пошла на кухню, посмотреть, как там ужин. В процессе приготовления ужина наблюдался полный регресс, так как мясо сгорело.
— К, — сказала Роза, — боюсь, мясо сгорело.
Карсон слишком мечтательно погрузилась в свой бурбон, чтобы обратить внимание на это сообщение, но Роза не отступала.
— К, вставай, пожалуйста, и одевайся, мой брат поведет нас с тобой в ресторан.
Встать и одеться заняло у Карсон немало времени, конечно, и она попросила Розу помочь ей надеть платье.
Роза вовсе не была к этому расположена.
— Боюсь, тебе придется справиться одной.