Бонапарт поссорился с Англией. Чтобы успокоить нацию, недовольную войной, он старался развлечь ее зрелищем приготовления к высадке. Он ходил от одной верфи к другой и следил за работами. Зеваки сбегались туда, но никто не был одурачен, и стены покрывались плакатами.
Мегэ, якобинец, преданный Бонапарту, жил в Лондоне уже несколько лет и нашел средство проникнуть в кружок верноподданных короля Людовика XVIII. Он уверил их, что недовольство французов достигло апогея и что скоро наступит благоприятный момент, когда может восторжествовать правое дело. Он сообщил первому консулу обо всех своих поступках, и тот, в свою очередь, работал над успехом интриги, последствия которой вскоре будут видны.
Чтобы придать законную внешность своим честолюбивым проектам, Бонапарт предложил Людовику XVIII отказаться от короны своих предков. Известен ответ короля Франции на это оскорбительное предложение. Бонапарт был взбешен и под угрозою смерти запретил распространение этого письма. Опасались тогда, чтобы народ не совершил бы какого-нибудь насильственного акта. Боялись даже за иностранцев. Я никогда не разделяла этого опасения и слышала от многих лиц из низшего класса, что они бросятся все к домам, занятым русскими, чтобы спасать их, что они считают себя слишком много обязанными русским, чтобы не предохранить их от всякой опасности. Англичане были подвергнуты строгому аресту и отведены в Верден.
Эти события случились весной (1803 года). А лето в этом году мы провели на даче в Пасси, в пятнадцати минутах езды от Парижа. Дача была прелестно расположена. Сад террасами спускался прямо к берегу Сены. От одной террасы к другой вели каменные лестницы с железными перилами, увитыми виноградом. Верхняя терраса, очень тенистая, служила нам гостиной. На других было много фруктовых деревьев. Мать занимала бельэтаж, мои комнаты были наверху. Из моих окон налево был виден как на ладони Париж, направо — долина Гренель. Дальше возвышались дворцы и дачи и между ними Медон, принадлежавший тетке Людовика XVI.
Мать часто оставалась за полночь на террасе, чтобы посмотреть фейерверки, пускаемые в разных местах: в Шантильи, в Енисейских Полях, вТиволи, уФра-скати. Мне было трудно уходить с террасы. Я оставалась одна по целым часам. Луна освещала красивый пейзаж, простиравшийся перед моими глазами; теплая, спокойная ночь заставляла меня ценить всю прелесть прекрасного климата. Париж, такой шумный даже вдали, давал резкий контраст с чистым-и-ясным небом. Противоречия наводят нас на невольные размышления; они проясняют наши чувства и вызывают удивление, а все, что трогает душу, возвышает ее.
Наш дом находился на Нижней улице, и дорога поднималась прямо к Булонскому лесу. Я часто ходила туда по воскресеньям с моими друзьями, семейством Караман. Мы там гуляли, ели мороженое на чистом воздухе, иногда заходили в павильон, чтобы посмотреть на бал. Там бывало много народа в красивых костюмах, с приятными манерами. Отсутствие церемонии и этикета придает более свободы удовольствию. Там не подчиняются никаким обязанностям; приходят и уходят когда вздумается, и никто не чувствует себя обязанным никому каким-нибудь особенным отношением.
Я совершила с г-жой де Тарант одну прогулку, доставившую мне слишком много удовольствия, чтобы я могла забыть ее. Мы возвращались из Парижа около одиннадцати часов вечера и пересекали Елисейские Поля. Направо я увидала освещенный сад, и г-жа де Тарант сказала мне, что здесь, в Шантильи, дается два раза в неделю бал с платой за вход по тридцати су. Она предложила мне пойти туда, и я охотно согласилась. Мы заплатили у входа, получили билеты и вошли в сад. Деревня Шантильи принадлежала раньше принцу де Конде. Я увидала прелестный сад, красиво освещенный фейерверк, а во дворце был очень оживленный бал.
В разных углах сада были устроены игры. За наши тридцать су нам дали еще по маленькому стаканчику мороженого. Мы не были разодеты, и на нас не обращали внимания; мы могли свободно наслаждаться забавным зрелищем и возвратились в Паеси в восхищении от полученного удовольствия.
У меня было в Пасси трое довольно замечательных соседей. Г-жа де Жанлис, которую я никогда не хотела ни видеть, ни встречать и предпочитала лучше читать ее произведения, чем слушать ее; аббат Же-рар, автор трех почтенных трудов: «Les lecons de 1'his-toire», «La Theorie du bonheur» и «Le Comte de Valmont»3), и г-жа д'Арблей4), урожденная мисс Верней, известная своими прелестными романами.
Бывают странные случаи, оставляющие нечто вроде воспоминания о лицах совершенно безразличных. Гуляя однажды вечером, я увидала красивую собаку, которая стала ласкаться ко мне и давала мне понять, что хочет войти в дом, мимо которого я шла. Я открыла ей дверь, и она бросилась туда. Спросив, кому принадлежит эта собака, я узнала, что хозяйкой ее была г-жа д'Арблей. Я никогда не думала, читая ее произведения, что когда-нибудь ее собака будет ласкаться ко мне и я впущу ее в дом.
Гуляя однажды поздно вечером с Генриеттой по Верхней улице, я увидела около двери одного дома добродушную старую поселянку в чепце, а рядом ее старика мужа в бумажном колпаке с кисточкой. Они были окружены молодыми девушками и парнями. Старуха что-то говорила, жестикулировала, а слушатели были поглощены рассказом. Я тоже остановилась, она заметила меня и сказала:
— Вы тоже хотите слушать, добрая госпожа?
— С удовольствием,— отвечала я.
Один из молодых людей предложил мне скамейку, но я отказалась, предпочитая стоять. Женщина продолжала прерванный рассказ. В нем было все: и привидения, и звуки цепей. Молодые девушки прижимались в страхе друг к другу. В ту же минуту из большого дома напротив я услыхала звуки концерта Моцарта, исполняемого на скрипке с большой точностью и тонким вкусом. Я осталась неподвижной на своем месте и не видела больше деревенской картины, бывшей передо мной. Воспоминания толпою вставали в моем сердце. Мой взор был устремлен в глубь моей души и видел вещи, не имевшие никакого отношения к деревенскому вечеру.
Внезапно невольная мысль пришла мне в голову. Я нахожусь на улице в Пасси; сейчас десять часов вечера, и все, что находится передо мною, я, вероятно, никогда больше не увижу; но музыка погружает меня в прошлое и чувство заставляет меня видеть то, чего нет передо мною. Что же такое сердце? Какая его сила?
Я молчаливо вернулась домой, слишком поглощенная своими мыслями, чтобы говорить.
Г-жа де Тарант проводила время между мной и своей матерью. Я воспользовалась пребыванием в Пасси, чтобы делать с ней прогулки пешком; приятно гулять с подругой или совсем одной; когда рядом идет человек совершенно безразличный, вся прелесть прогулки пропадает; ни о чем не думаешь, ничем не наслаждаешься, и только общение располагает к наслаждению.
Однажды вечером мы прошлись в Отейль. Стояла хорошая погода, заставившая нас позабыть про время. Мы шли все вперед, пока надвигавшиеся сумерки не напомнили нам о возвращении домой. Думая сократить дорогу, мы пересекли поля, находившиеся на опушке Булонского леса, но сбились с дороги и темнота застала нас около этого леса, бывшего далеко не безопасным. Но мое крайнее доверие к г-же де Тарант успокаивало меня. Часто забываешь об опасности, находясь с человеком, на которого привык полагаться, и спокойствие сердца гонит мысли.