В следующем, 1848 году, по случаю Венгерской кампании, Государю Императору угодно было усилить двумя сотнями конно-горский полк, куда горцы совершенно потеряли охоту отправляться на службу. Поэтому князь Воронцов, желая представить мне случай командовать этим полком, поручил мне вызвать охотников и отправиться с ними в гор. Варшаву.
В чине майора, гордясь таким лестным назначением – быть командиром полка, – я приступил к скорому сбору охотников и в марте месяце 1849 года выступил с дивизионом в поход.
В городе Новгороде Волынском я получил предписание от начальника Главного Штаба действующей армии кн. Горчакова следовать прямо в Венгрию по присланному маршруту.
15 июня 1849 года в городе Радзивилле я перешел границу и по окончании кампании, в том же году, 24 сентября, прибыл в Варшаву и, сдав дивизион генералу кн. Бебутову (под командой коего находился старый дивизион), ожидал скорого назначения моего командиром полка, на что более, чем кто либо, имел право, потому что, как в старом, так и в новом дивизионе все чины были получены мною; кроме того князь Воронцов рекомендовал меня фельдмаршалу. как достойного штаб-офицера. Но князь Бебутов не хотел расста ваться с полком, дававшим ему доходу в год не менее десяти тысяч рублей и, будучи любимцем фельдмаршала, не знаю каким образом, успел убедить главнокомандующего, чтобы оба дивизиона соединить в один усиленный дивизион и оставить его по-прежнему под непосредственным начальством ген. Бебутова (оставя меня коман дующим дивизионом только по строевой части).
Когда все это было устроено и решено, кн. Бебутов пригласил меня к себе на обед и после сытного, хорошего обеда объявил мне горькую новость, уверяя, впрочем, что он будто бы при всем желании своем не мог получить согласия фельдмаршала князя Паскевича сдать мне вполне дивизион на законном основании, как по строевой, так и по хозяйственной части, раньше истечения одного года.
От такого не бывалого в русской армии назначения я наотрез отказался и тут же просил его как можно скорее отправить меня на Кавказ и не считать меня таким пошлым дураком, который поверил бы тому, что он иначе не мог сделать.
Князь Бебутов, как видно из следующих его слов, не совсем поверив моему решительному отказу, опять начал говорить:
– Любезный Мусса-бек, вы хорошо знаете, что я вас люблю, как родного брата, как сына своего, и потому не хочу, чтобы вы упустили из рук случай, который вам предстоит. Через год, а может быть и раньше, вы будете командовать дивизионом так, как желаете. Советую вам хорошенько подумать и согласиться на то, что решено Его Светлостью и чего ни вы, ни я и никто не в состоянии теперь изменить.
Услышав опять первый мой ответ он, сильно вздохнув, сказал:
– Ужасный вы человек! Я вас не понимаю, неужели вы думаете, что фельдмаршал будет упрашивать вас остаться здесь.
– Если бы я думал так, – сказали, – то сумел бы лично обратиться к Его Светлости. Прошу вас верить тому, что я теперь буду думать и стараться только о том, чтобы поскорее выехать из Варшавы.
Затем, не желая более слушать его настаивания, я отправился к дежурному генералу Заблодскому с просьбой о выдаче мне подорожного бланка, прогонных денег и отправить на Кавказ.
Дежурный генерал, будучи заодно с Бебутовым, обещал скоро исполнить мое желание, т. е. отправить меня на Кавказ. При этом он изъявил свое удивление, что я отказываюсь от такого лестного для меня назначения.
В ожидании отправления моего на Кавказ пришли ко мне на квартиру депутаты от старого и нового дивизионов и подали мне следующую записку от своего казначея:
«Сейчас же после отъезда Казбека и Идриса собрались ко мне обе сотни и сказали, что они слышали будто бы вы не остаетесь и уезжаете на Кавказ. Мы шли, говорят они, с Кавказа с Муссою и с ним хотим служить, другого начальника у нас не может быть и, если наше желание не будет исполнено и Мусса оставит нас, то потом уже никто не обманет наших других соотечественников и никакая власть и сила не может принудить нас оставаться служить под командою другого. Если нам придется умереть, умрем до последнего, зато соотечественники будут знать, каково нам было служить! Вот их слова. Что хотите, то и делайте. Они выбрали из среды себя депутатов, которые теперь вам объяснят то же, что и мне. М.Мизенов. И. Б. Понкевич».
Успокоив депутатов, что все это перемелется, я приказал им отправиться к кн. Бебутову и сказать ему так же откровенно, все то, что сказали мне.
Бебутов, тревожно выслушав депутатов, в тот же день отправился к дивизиону, где сверх всякого ожидания своего нашел всех членов в ужасном волнении, готовых броситься на него. Бебутов и тут не сконфузился. Он возвратился в Варшаву и сумел поправить все так, что я через пять дней вступил в командование усиленным Кавказским конно-горским дивизионом на законном основании, как по строевой, так и по хозяйственной части.