Так вместо демобилизации и гражданской жизни я снова загремел на фронт после того, как смолкли пушки и наступил наконец долгожданный мир.
Воинскому уставу, дракону-старшине и ненавистному строю я решил предпочесть должность придурка при полковой политчасти - благо свою солдатскую карьеру начинал "богомазом" на Переведеновке и блестяще продолжил на "Горьковском мясокомбинате". О роли наглядной агитации в политмассовой работе я не буду распространяться. Скажу лишь, что в мирные дни мне жилось привольнее, чем в военные годы. Вместо вонючей политуры, которой разводили краски, мы с полковым агитатором лейтенантом Ивановым пили закарпатскую горилку, выменивая ее на кумач. Дефицитную материю, которая пользовалась спросом у сельских баб, мы выкраивали за счет экономии на лозунгах - что, впрочем, особого ущерба наглядной агитации не наносило.
Словом, я нашел вроде бы свое место в рядах Советской Армии и в мирных условиях. Оставалось лишь скрепя сердце ждать приказа о демобилизации да пить горилку, чтобы скрасить ожидание... Что еще было делать в закарпатской глуши?
Так бы я и прождал еще пять лет, если бы не загремел на бандеровский фронт... Вот как подвели полученные на войне правительственные награды, из-за которых меня в мирное время признали годным к строевой службе!
Должен сказать, что и впоследствии на гражданке мне с ними не везло. Стоило мне в День Победы "Славу" нацепить, как тут же какой-нибудь бухой советский патриот привязывался: почем, мол, в Ташкенте покупал? Однажды меня при всех солдатских "железках" в отделение милиции свели - настолько боевые награды с моей "безродно-космополитической" внешностью не гармонировали, по мнению бдительных граждан.
Однако вернусь к своим военным похождениям в мирные дни, которые оказались не такими уж мирными...
Некоторые читатели могут спросить: "О каком таком бандеровском фронте идет речь?"
Помню, как надо мной иронизировали, когда я после демобилизации рассказывал москвичам боевые эпизоды. Никто это всерьез не принимал.
- С какими это ты "бендеровцами" после войны сражался? С шайкой Остапа Бендера?
Да и неудивительно: ведь в газетах о боях на бандеровском фронте ни полслова не писали, никаких сводок "От советского информбюро" по радио не передавалось. Даже артиллерийских салютов, к которым москвичи так привыкли, не производили в честь побед советских войск над бандеровцами. И не оглашались приказы Верховного главнокомандующего генералиссимуса Советского Союза и величайшего полководца всех времен и народов товарища Сталина, в которых он объявлял благодарности личному составу, - вот ведь как все было засекречено! Оно и понятно: наступило мирное время, военные мероприятия на территории СССР стали государственной тайной, не подлежащей разглашению (ибо это наносит вред обороноспособности перед лицом израильско-американо-китайских поджигателей войны). Поэтому война на бандеровском фронте не вошла в учебник по истории СССР, хотя она длилась дольше, чем Великая Отечественная.
По причине секретности не отмечается и всемирно-историческая победа над бандеровцами. И, проживая в столице СССР, я ни малейшего понятия не имел о проведенной в конце сороковых годов на бандеровском фронте боевой операции под кодовым наименованием "Трембита".
В этой грандиознейшей секретной операции, не знающей себе равных во всей военной истории, принимали участие войска пяти военных округов и трех округов погранвойск, две речные флотилии, соединения внутренних войск МВД, конвойные части, железнодорожные войска, а также крупные соединения польской и чехословацкой народных армий (действовавших на своей территории).
Вот, дорогие читатели, что такое секретность! Конечно, мои воспоминания о бандеровском фронте немного могут приоткрыть. Будучи там рядовым солдатом мотострелкового подразделения, я не знал ни боевой обстановки, ни оперативной информации. Но опыт Великой Отечественной войны позволял мне делать некоторые выводы.
Должен сказать, что и на самом бандеровском фронте царила обстановка полной секретности. Даже командование толком не знало, что где творится. Естественно, в целях конспирации бандеровский фронт обозначался шифром "ПрикВО" (Прикарпатский военный округ), однако это был никакой не округ, а именно фронт, называвшийся прежде 4-м Украинским и состоявший из нескольких действующих армий.
Я, к примеру, попал в 38-ю армию, которой командовал генерал-полковник Москаленко (впоследствии маршал), а штаб ее стоял в городе Станиславе (ныне Ивано-Франковск).