Честно говоря, в мемуарах партпридурка я не намеревался затрагивать эту тему ввиду своего полнейшего невежества в сельском хозяйстве. Всю жизнь я не мог отличить озимые от яровых, путая пшеницу с овсом, свеклу с брюквой и т. д., хотя в детстве был тесно связан с колхозной деревней.
Вернувшись в СССР из феодально-буржуазного Китая, я благодаря моей няне Татьяне Лариной оказался свидетелем всемирно-исторической победы на сельскохозяйственном фронте - сплошной коллективизации. Правда, будучи тогда еще политически незрелым дошкольником, я не представлял себе истинного значения событий в деревне Кобивке Лебедянского района Рязанской области. Лишь впоследствии, штудируя "Краткий курс истории ВКП(б)", я осознал, что коллективизация сыграла не менее важную роль, чем революция и Гражданская война. Но мне еще потребовалось пройти Великую Отечественную войну, чтобы осознать справедливость этого сравнения.
Нянина деревня Кобивка, где я не раз проводил лето в начале тридцатых годов, очень напоминала населенные пункты, которые в начале сороковых годов мне довелось освобождать от вражеской оккупации в качестве ротного придурка. В Кобивке царило запустение, многие избы были заколочены либо развалены, сады спилены... Мужиков почти не было: кто погиб под огнем коллективизации, кто попал в лагеря, кто в панике отступил в город, побросав имущество.
В общем, обстановка очень напоминала войну. Но зато на обломках разбитых в пух и прах единоличных хозяйств был создан колхоз "Путь к коммунизму", и деревня Кобивка вошла в новую передовую эпоху, вырвавшись из потемок.
Увы, после коллективизации (как и после оккупации) в деревне стало хоть шаром покати. На лето приходилось тащить сухари, крупу и постное масло из Москвы, где продукты по карточкам давали. Ведь в Кобивке "Торгсина" не имелось, в котором за всякие там кольца и побрякушки можно было купить у жадных заграничных капиталистов сливочное масло и мои любимые сосиски! (Но зато была ликвидирована угроза реставрации капитализма и повысилась оборонная мощь Советской страны, как объясняли в школе.)
В какой-то год няня отказалась меня взять в деревню, так как колхозникам на трудодень ничего не выдали. Тогда мой папа достал для меня по блату путевку в детский санаторий Общества политкаторжан под Одессой. Я так за лето поправился, что меня дразнили "толстый, жирный, поезд пассажирный". Разве я мог обижаться на нашу родную Советскую власть, которая дала детям счастливую жизнь?
В последний раз проводя летние каникулы в Кобивке в 1937 году, я внес самый существенный личный вклад в дело подъема колхозного хозяйства - в качестве добровольного подпаска у колхозного пастуха Кузи. Кузя был человек темный и отсталый; в стаде он пел кощунственные частушки, которые мне, юному ленинцу, не к лицу было слушать. Хотя я старался пропускать их мимо ушей, некоторые все-таки туда залезли.
К примеру:
"Ох, захотелось большевику
Переплыть Москву-реку.
Посередке утонул,
Только х... болтанул...
или:
"Был я в городе надыся,
Я там Сталина видал.
Без порток в одной рубахе
Пятилетку догонял"
Но зато Кузя обучил меня плетению кнутов и изготовлению дудок. Кроме него в колхозе "Путь к коммунизму" было только три мужика: конюх, бригадир и счетовод, а председателей, которым счет уж потеряли, каждый раз присылали из города. Добавлю к сказанному, что я знал по именам почти всю колхозную скотину, которую продолжали звать по прежним владельцам в единоличную эпоху. К примеру: мерин Степан Семенычев, корова няньки Настасьи, Серегин бык, хряк Кузиных и т. д., настолько были живучи пережитки проклятого прошлого.
Что же касается достижений колхозного строя, то с ними я познакомился не в Кобивке, а уже в Москве, когда открылась фантастическая Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. Там такие чудеса демонстрировались, какие никому и не снились в колхозе "Путь к коммунизму". На этой выставке я чувствовал себя как в светлом будущем, особенно в грузинском павильоне, где от запаха фруктов просто голова кружилась. Все только и спрашивали, куда экспонаты потом деваются. Я даже подумал однажды: "Вот бы Кузе нашу выставку показать, чтобы сам убедился, какое богатство и изобилие будут при коммунизме. Небось сразу перестал бы свои частушки петь про товарища Сталина!"
Тут я должен заметить, что, несмотря на грандиозные достижения социалистического сельского хозяйства, в которых иностранцы могли воочию убедиться, посетив выставку, буржуазная пропаганда сделала из колхозов форменное пугало. Мне с этим пришлось столкнуться в период Великой Отечественной войны, когда наша дивизия перешла государственную границу СССР и стала освобождать от вражеской оккупации соседние буржуазные страны. Так вот, оказалось, что самым страшным словом для освобождаемых от фашистского ига крестьян является "колхоз"! Это слово буквально ужас на них наводило; стоило лишь его произнести, как они бледнели и начинали дрожать...