И самым главным вопросом, который им не давал покоя, был такой: сделают ли русские у них колхоз? Для них этот колхоз явно был пострашнее фашистской оккупации, и все потому, что они никогда не бывали на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке.
Но вернусь к своим связям с колхозной деревней, которые резко ослабли после ухода от нас няни. Оторвавшись от Кобивки, я после войны еще некоторое время трудился на сельскохозяйственном поприще. Однако, являясь человеком далеким от земли, был вынужден его покинуть и из "Сельхозгиза", где я состоял внештатным художником (или богомазом, по придурочной терминологии), перебраться в мир советской музыки - "Музгиз".
Первая неприятность у меня случилась из-за того, что на обложке какой-то книжки я вместо гороха изобразил чечевицу, и эту ошибку обнаружили лишь после того, как книжка вышла. Вторая ошибка была уже с политическим душком: нарисованная мной корова оказалась малоудойной, что шло вразрез со спущенной ЦК директивой догнать Америку по производству молока. Когда же спустили директиву дать "зеленую улицу" кукурузе - этой чудодейственной культуре, позволяющей стремительно догнать загнивающий капитализм по животноводству, "Сельхозгиз" в пожарном порядке поручил мне оформить плакат.
Я изобразил огромный кукурузный початок как символ колхозного изобилия в окружении венка из дубовых и лавровых листьев, символизирующих доблесть тружеников сельского хозяйства. Все инстанции эти символы утвердили, но когда плакат представили в ЦК, разразился страшный скандал.
До руководящих партпридурков такая символика почему-то не дошла. "Кукуруза на деревьях не произрастает, плакат неправильно ориентирует колхозную деревню!" - заявили в ЦК, и отпечатанный тираж пошел под нож.
Переключившись с сельского хозяйства на песни советских композиторов, я долго переживал это ЧП. Но через много лет, отдыхая в Подмосковье, я, к своей гордости, обнаружил, что селедку и вермишель в лавке села Троицкого заворачивают в четвертушки моего "зарезанного" кукурузного плаката! Думаю, он сослужил большую пользу колхозной деревне, чем все прочие агитплакаты, вместе взятые.
На этом эпизоде я мог бы, пожалуй, сельскохозяйственные воспоминания завершить, если бы не являлся первичным партпридурком, или иначе - рядовым солдатом КПСС.
Могу ли я не упомянуть о своем непосредственном участии в сражениях на сельскохозяйственном фронте, которые КПСС непрерывно вела и в деревне, и в городе? Правда, тут я тоже не могу похвастаться боевыми заслугами. Одним из преимуществ внештатников-надомников является невозможность для партбюро бросать их в колхозы на посевную или уборочную. Когда пытались мобилизовать меня на сельскохозяйственный фронт, я не отказывался, наоборот, изъявлял горячее желание ехать на общих со всеми основаниях - то есть с сохранением зарплаты по месту работы. Ведь штатным придуркам (пока они в деревне околачиваются) зарплата капает, пусть и мне мой средний заработок выплачивают! Разве я, идеалист, мечтавший с детских лет о светлом будущем, мог стоять совсем в стороне от строительства коммунизма? Вместе с партией и всем советским народом я шел к нему (однако он все удалялся и удалялся по мере приближения).
Но главбух подобные претензии отвергал - мол, мы не имеем права нарушать финансовую дисциплину! И меня оставляли в покое, не привлекая к партийной ответственности. Однако до того, как я стал внештатником-надомником, чаша сия меня не миновала. Итак, расскажу о боевых заданиях по подъему колхозного хозяйства, которые я выполнял по поручению партии в Московской области и Татарской АССР.
Первое задание было связано с директивой ЦК об укрупнении колхозов и создании вместо опустевших сел новых современных агрогородов с целью ликвидации разницы между городом и деревней и ускоренного продвижения к коммунизму. Как известно, этот план, выдвинутый лично товарищем Хрущевым, с треском провалился (как, впрочем, и все планы ЦК по сельскому хозяйству). Треск поднялся от рушившихся ветхих изб, которые ЦК предписывал перетаскивать со старых мест в создаваемые агрогорода – в качестве временного жилья. Оставшиеся без крова колхозники дезертировали с сельскохозяйственного фронта куда глаза глядят…