С Колькой Колесеевым я в одном классе учился до войны и как облупленного его знал, а Васька Семенин по прозвищу Кащей в моем подъезде жил. Но прежде чем ими заняться, я решил кое-какие меры предпринять, в частности присмотреться к Олегу, который давно уже с Колькой общался. Олег этот в армии не служил, но перед нами, демобилизованными вояками, изображал из себя какую-то значительную личность, хотя был всего-навсего студентом. Он, к примеру, трепался, будто вхож в дом к знаменитому писателю Л. Кассилю и присутствует на собраниях какого-то "добровольного общества", на которых, мол, обсуждаются способы перехода к коммунизму.
"Не стукач ли он?" - подумал я и сообщил ему "по секрету" как старому школьному товарищу, что, мол, в армии я был писарем не в обычной роте, а в оперативном подразделении СМЕРШа, действовавшем против бандеровцев. Одним словом, в Органах служил, но не хочу, чтоб во дворе знали - подумают еще, что легавый...
- Ну и мы тут, в тылу, тоже не дремали, - важно сказал мне Олег. - Конечно, я тебе не могу открыть, кем я являюсь... - и он стал мне трепаться насчет Кольки и других ребят, вернувшихся из плена, рассказал мне все подробности насчет них и все сплетни... И что Колька, мол, слишком уж нахально себя ведет для бывшего пленного-то.
В общем, Олег тоже оказался в "системе", и это подтвердилось при следующей моей встрече с "домовым".
- Попов, почему вы всякие небылицы болтаете, причем не во сне? Но учтите, если вы свои действительные отношения с Органами разгласите - привлечем к внесудебной ответственности, - пригрозил мне Петров.
Олег не только "домовому" настучал, он и по двору растрепал мой "секрет". Васька, к примеру, явно стал меня избегать. Кстати, насчет объема агентурной сети "домовой" мне сам проговорился, когда я принес ему первое донесение...
- Попов, пишите короче, вы у меня не один. Поймите, у меня три дома по сто с лишним коммунальных квартир, а в каждой квартире по нескольку семей проживает. Ежели каждый информатор будет мне по три страницы катать, я за целый год всего не прочитаю, а у нас ведь работа оперативная... И так из-за этих бумаг света белого не вижу, - в сердцах ляпнул он, открыв мне свою ахиллесову пяту.
Я, конечно, это на ус намотал... По поводу следующего донесения, в котором я тоже использовал "свежие" факты, сообщенные мне Олегом, у нас с "домовым" крупное объяснение произошло.
- Поймите, Попов, нас ваше мнение о том, кто не враг, а кто враг, совершенно не интересует. Выводы будем мы делать, а вы должны лишь факты представлять, в этом ваш патриотический долг состоит. Вы же вместо фактов какую-то околесицу несете. Два часа я с вашим донесением разбирался, так и не разобрался, что к чему! - взъелся он на меня.
Одним словом, и с домовым опером у меня сразу же начались трения. Петров в противоположность батальонному оперу Забрудному, обучавшемуся теперь в "академии", оказался жутким бюрократом, его на мякине трудно было провести. Но я решил придуриваться до конца, чтобы "домовой" от меня сам отвязался. Месяц я его поморочил, а потом заявил, что хлебную карточку отработал и теперь должен целиком отдаться выполнению поручений своей первичной парторганизации и общественной деятельности в институте. Мол, работа бригадиром агитаторов на избирательном участке совершенно не оставляет мне времени для выполнения его заданий.
Тогда Петров вместо бывших пленных попытался подсунуть мне Толю Р., демобилизованного лейтенанта-танкиста. На нашем пролетарском дворе Толя относился к разряду "маменькиных сынков", и мы с ним когда-то водились, поскольку он был из "приличной антилигентной семьи", как моя няня выражалась. Мама его рассказывала всем, что при царизме окончила институт благородных девиц, а папа раньше был директором школы в нашем районе. Собственно говоря, не сам Толя, а именно его папа интересовал "домового". Демобилизовавшись после войны из армии в чине полковника (он служил заместителем начальника Суворовского училища), Толин папа стал замдиректора секретного НИИ.
- Темная личность! - сказал мне о нем Петров. - Попытайтесь через сынка проникнуть в семью, возобновите старую дружбу.
Конечно, после этого я Толю стал за два километра обходить, так как не был уверен, что "домовой" в свою очередь не поручил ему аналогичное задание насчет моего папы.