Когда мы с нашей пролетарской окраины за Рогожской заставой приезжали на трех трамваях к моей бабушке (ездили мы к ней каждый выходной, такое уж у нее было правило, чтобы в эти дни все ее дети и внуки собирались на обед есть фаршированную рыбу), мы как будто попадали из СССР в какую-нибудь заграничную страну, куда-нибудь в Германию или даже Америку...
Каждое независимое государство, большое или маленькое, имеет свою территорию, на которую иностранцев пускают только по специальным пропускам-визам, имеет охраняемые границы, собственную армию в отличной от других армий военной форме и, конечно, собственное правительство.
Государство, в котором жила моя бабушка вместе с дядей Марком, старшим братом папы, вполне удовлетворяло всем этим условиям. Оно занимало довольно обширную территорию по улице Серафимовича, между Большим и Малым Каменным мостом, почти напротив Кремля через Москву-реку, границы его были надежно защищены высокими железными решетками с острыми пиками и железными воротами, которые бдительно охраняла вооруженная стража. Иностранцев пропускали на территорию по специальным пропускам, которые оформлялись со всеми строгостями: с предъявлением паспортов, печатями, подписями и отметкой времени прибытия и убытия. Это было государство с собственной армией, более многочисленной, чем в Великом Княжестве Люксембург, одетой в черные фуражки, черные куртки, черные брюки и белые перчатки. Что же касается правительства, то, собственно говоря, все население этого государства и состояло из правительства, его чад и домочадцев.
В Москве оно так и называлось - Дом правительства, или сокращенно ДОПР.
Многоэтажная громадина с тремя огромными внутренними дворами, собственным универмагом, двумя кинотеатрами, клубом, с многими сотнями шикарнейших квартир с фантастическими удобствами: горячей и холодной водой, газом, мусоропроводом, с рядами сверкающих черным лаком и никелем автомашин заграничных марок - "бьюиков", "шевроле", "паккардов", "линкольнов" у подъездов - так вот, высилась эта громадина среди убогих, замызганных домишек старого Замоскворечья, как неприступная крепость.
Это было государство в государстве.
Дядя Марк был ответственным работником в Наркомате оборонной промышленности, и поэтому ему вместе с бабушкой дали там квартиру. До этого он работал за границей, был советским торгпредом в Швеции и Чехословакии. Теперь его внешнеторговые заслуги приписаны популярному киноактеру Тихонову, сыгравшему роль некоего Крайнова (если не ошибаюсь) в кинофильме "Человек с другой стороны", где шла речь о первой внешнеторговой операции в Швеции - закупке паровозов и вагонов.
Он был холостяком. Дядя всегда брал бабушку с собой за границу - она была дока по части коммерции, ведь много лет ей приходилось делать хозяйственные закупки на одесском Привозе.
После наших шумных дворов, где с утра до вечера стоял крик и гам, где по крышам носились голубятники с шестами, где после работы все взрослое население со страшным стуком забивало козла, где пели под гармонь "Кирпичики", "Когда б имел златые горы", "Хазбулат удалой" и плясали "цыганочку", двор в бабушкином доме казался мне вымершим. Он был весь покрыт начищенным асфальтом, кроме газонов с цветочными клумбами и надписями "Ходить запрещается", или "Сорить запрещается", или "Шуметь запрещается".
Интересно мне было только в квартире у бабушки, особенно в комнате дяди Марка, служившей ему кабинетом и спальней. Там между стенкой и письменным столом обычно стоял целый ряд настоящих винтовок и охотничьих ружей разных систем. Некоторые из них были с надписями: "Маршалу товарищу Климу Ворошилову от коллектива Тульского оружейного завода" или "Маршалу С. М. Буденному от рабочих Ижевского завода". Оружие было незаряженным, и дядя Марк разрешал мне с ним играть.
Разумеется, ни Лешка-Атаман, ни Сережка-Колдун не верили тому, что я держал в собственных руках винтовку Ворошилова, Буденного или Тухачевского, но я не мог привести их в Дом правительства, чтобы они смогли собственными глазами убедиться в истинности моих слов.
А я был ужасно горд: кому еще в стране выпала честь держать в своих руках оружие всех маршалов!
Помимо винтовок и пистолетов я мог видеть и самого маршала Тухачевского, который жил в бабушкином подъезде. Однажды мы даже с ним вместе спускались в лифте.
Конечно, Тухачевский был не таким знаменитым, как Ворошилов и Буденный, про него не было песен и маршей, но все-таки он был маршал! К тому же он был громадного роста и казался мне похожим на какого-то былинного богатыря или витязя из сказки - когда выходил из подъезда в высоком остроконечном суконном шлеме и длинной, до самой земли шинели с золотыми звездами на воротнике и двумя рядами блестящих пуговиц. Он был такой мужественный, что даже гражданские вытягивались перед ним в струнку и отдавали ему честь.