Какой же вывод из этого следует? Вывод, дорогие читатели, по-моему, делать преждевременно, поскольку коммунистическое государство прошлого как-никак просуществовало два века, а ныне самое старшее из коммунистических государств только треть этого исторического срока существует.
Хочу лишь отметить, что невинная игра в КГБ (коммунистическое государство будущего), в которую в далеком детстве я играл вместе со своими друзьями Атаманом, Колдуном и Соплей, оказалась-то ведь пророческой! Доигрались...
Разве не пришло то время, о каком мы когда-то мечтали? Пришло время. И что же - Советский Союз неприкрыто стал государством КГБ, где Органы являются правящей силой. Разве не свидетельствует об этом назначение председателя Комитета государственной безопасности Ю. Андропова Генеральным секретарем ЦК КПСС?
Мне могут возразить: мол, это не так, Органы не стоят над партией, а, наоборот, она-де осуществляет над ними партийный контроль. Но кто же этот "партконтроль" осуществляет? Да те же самые славные чекисты либо те же самые стукачи, занимающие в партии все ответственные посты. Эти руководящие партпридуки, начинавшие карьеру рядовыми стукачами, будут Органы контролировать, которые их породили? Я думаю, что крылатую фразу Наполеона о том, что каждый солдат носит в своем ранце жезл маршала, КПСС понимает так: "Каждый стукач носит в своем портфеле мандат члена Политбюро".
Когда командующий невидимым фронтом назначен "верховным главнокомандующим", оперы и стукачи непосредственно поведут советский народ и все прогрессивное человечество вперед к коммунизму. Сколько можно в подвалах скрываться под видом всяких там инструкторов ДОСААФ, техников-смотрителей, милиционеров и т. д., тогда как партпридурки всеми прелестями легальной жизни пользуются?
Ведь честно говоря, кто, как не Органы, куда отбираются "самые проверенные", могут явиться прообразом будущего коммунистического общества, каждый член которого будет славным чекистом? Общества, где институт стукачей отомрет как пережиток проклятого прошлого, ибо сознательность настолько повысится, что каждый станет сам себе стукачом и сам будет докладывать оперу о своих неположенных мыслях (если таковые появятся).
Однако, дорогие читатели, перейду от размышлений к последнему своему соприкосновению с невидимым фронтом, которое имело место спустя двадцать пять лет после того, как я с него дезертировал, будучи еще студентом московского Полиграфического института. За эти четверть века я стал в два раза старше, в два раза толще, заимел двух детей (по-прежнему при всем этом оставаясь придурком-идеалистом).
Эпизод, о котором я расскажу, связан с переломным событием в жизни всей моей семьи - выездом на постоянное жительство в Государство Израиль вместе с четвероногим членом нашей семьи Роной Каровной, доберманом, нашей собакой.
Самому событию будет посвящена следующая часть моих мемуаров, а о собаке я не буду много распространяться, учитывая, что не всем читателям это доставит удовольствие. В общем, моя жена с детства любила собак, и как только у нас появилась отдельная квартира, сразу же появился и щенок, который рос вместе с детьми и превратился в ужасно строгую, но очень преданную нам собаку. В квартире она посторонних не терпела, не разрешала ссориться и поднимала лай, если замечала из окна, что пешеходы нарушают правила уличного движения и переходят улицу не там где следует. Никто ее этому не учил, просто она от природы такая была. Конечно, она состояла в собачьем клубе, получала медали на выставках, проходила общий курс дрессировки, но с хозяевами ей в этом смысле не очень повезло. Скорее, она нас дрессировала, чем мы ее. Конечно, мы были пижонами, а не настоящими завзятыми собачниками, но настоящие собачники завидовали, что нам такая строгая собака попалась. Мы же от этого страдали, так как гости боялись к нам ходить, но зато квартиру смело можно было на нее оставлять, и летом она нас надежно охраняла, когда мы жили "дикарями" в палатке.
Рона Каровна и на поездах с нами ездила, и на пароходах плавала, и на самолетах летала. Само собой разумеется, что и в Государство Израиль мы вместе с ней собрались на постоянное жительство, несмотря на то что наши друзья, уже жившие в Хайфе, не советовали ее брать. Но они, во-первых, ее страшно боялись, и во-вторых, друг считал, будто содержание собаки вообще антисемитское занятие. Поскольку, мол, нас, евреев, когда-то травили собаками и собаки вызывают у нас неприятный условный рефлекс... Он искренне опасался, что собака может вызвать неприязненное отношение к нашей семье со стороны израильтян и это осложнит наше устройство в стране.