Однако из советского патриота с "пятым пунктом" я не вдруг, не с бухты-барахты в еврея превратился (но еще стоявшего одной ногой на платформе пролетарского интернационализма). Этот процесс тек подспудно и незаметно для меня самого и потребовал многих толчков. И самым сильным толчком была, конечно, потрясающая победа Израиля в Шестидневной войне. До этой невероятной победы, сильно удивившей мир, Израиль мне представлялся довольно анекдотической страной, поскольку о нем в Москве в основном анекдоты рассказывали. Унылый клочок пустыни, по которой бродят бедуины со своими верблюдами и баранами...
"Тоже мне государство - не то двенадцать, не то четырнадцать километров в ширину! Наш советский Биробиджан и то могущественней! - думал я. - Хоть там вместо верблюдов медведи водятся..."
Возможно, такое пренебрежение мне от папы передалось, который образование Государства Израиль вовсе не приветствовал. Он не мог забыть о старых распрях с одесскими сионистами в период Гражданской войны и ставил сионистов в один ряд с меньшевиками.
"Американская затея" - так отзывался он о Государстве Израиль, утверждая, что у "этих местечковых меньшевиков" ничего не получится.
...К сожалению, израильский павильон на промышленной выставке в Сокольниках моего заблуждения не смог рассеять. Кроме толпившихся в нем евреев и славных чекистов, там ничего почти не было. По сравнению с другими павильонами он имел совершенно жалкий вид. Самым внушительным экспонатом было приспособление... для автоматической мойки посуды. Вид оперов и стукачей, ловивших каждое слово, меня не очень-то вдохновлял, и мы с женой быстро покинули павильон, оставшись в полном недоумении. В общем, до Шестидневной войны возможность моего выезда на постоянное жительство (через десяток лет) на Луну, Марс или Венеру казалась мне менее фантастической, нежели выезд на постоянное жительство в Государство Израиль. Моей мечтой вовсе не Израиль был, а светлое будущее. Несмотря на крупные разочарования, я все ждал, когда же наконец коммунизм наступит в СССР и все национальности будут отменены как пережитки проклятого прошлого.
Откровенно говоря, я даже толком не знал, кто такие сионисты - то ли агенты мирового капитала, то ли, наоборот, мировой капитал их агент? Знал только, что это классовые враги, что-то вроде наших безродных космополитов, но с родиной в Государстве Израиль...
Почему я так решил? Да потому, что и те и другие с "пятым пунктом". Кстати, такой же "пункт" и у меня самого имелся, из-за чего меня во городе во Казани однажды едва не пристукнули в темном переулке, перепутав с безродным космополитом.
Учтя этот опыт, я в боях с мировым сионизмом придерживался тактики "круговой обороны", каковую, по моему мнению, ни враги, ни стукачи не могли прорвать. Я считал, что испытанный круг родичей, друзей и знакомых обеспечит моему семейству надежное укрытие.
Конечно, время от времени приходилось вылезать за пределы нашего узкого круга, что обычно случалось летом, когда мы уезжали отдыхать всем семейством. В одну из таких вылазок мы впервые воочию столкнулись... с живыми сионистами. Случилось это в Крыму, в Коктебеле, еще задолго до Шестидневной войны.
На пляже я сблизился с одним полковником авиации, который тоже оказался с "пятым пунктом". Казалось бы, никакой сионистской угрозы можно было не опасаться, и тем не менее через этого полковника я нежданно-негаданно вошел в отношение с сионистом, приходившимся ему братом. В моем представлении сионист прежде всего обладал характерной семитской внешностью, но брата Витю никакой антисемит, пожалуй, не заподозрил бы, что он еврей. Лишь самоучитель диковинного языка иврит, с которым он не расставался, мог свидетельствовать о его нацпринадлежности (вот ведь как замаскировался!). Сионист и его супруга скорее смахивали на чету голливудских кинозвезд, а их маленькая дочка во всеуслышание пела израильский гимн "Атиква"...
Да и сам он держал себя словно наивный интурист, не подозревающий о существовании невидимого фронта: демонстративно читал свой самоучитель языка иврит, громко говорил об Израиле, пытался ловить передачи сионистского радио по своему приемнику...
А ведь мы находились обычно рядом с пляжем Дома творчества писателей, кишевшим стукачами (именно здесь я встретил опера Лихина, с которым когда-то ехал в маршевом эшелоне на фронт.) Конечно, я опасался, что это привлечет внимание какого-нибудь славного чекиста, который может незаметно к нам подползти и все засечь.
Мои опасения разделял и мой приятель Иосиф, человек весьма осмотрительный, занимавший положение, которое его к этому обязывало.