В этой непонятной обстановке мне надо было срочно закрывать брешь, пробитую сионистами в моей обороне, вследствие перехода друга Мили в их лагерь. У меня лично даже мысли не возникало о переезде в Израиль. Я ведь продолжал стоять на платформе пролетарского интернационализма и еще не потерял надежды на светлое будущее. Но мое семейство явно сочувствовало Клеерам.
И вот я решил совершить "отвлекающий маневр". С этой целью я приобрел катер со стоянкой на Клязьменском водохранилище, что было давнишней нашей мечтой, и стал строить увлекательнейшие планы путешествия по необъятным речным просторам Советского Союза. Пусть, мол, некоторые чудаки едут в Израиль, это их личное дело, а мы поедем путешествовать по Волге-матушке, затем по Енисею, великой сибирской реке...
Однако моя оборона снова была прорвана, теперь уже на участке Иосифа. Оказалось, что этот старый конспиратор давно уже вынашивал намерение уехать в Израиль. Не успел я прийти в себя, как старшая дочка - при явной поддержке жены - нанесла мне удар в спину, объявив о своем желании жить в еврейском государстве, поскольку она с самого детства ощущает себя именно еврейкой, несмотря на ее воспитание в духе пролетарского интернационализма и пребывание в рядах юных ленинцев и в комсомоле...
- Все умные люди уезжают! - вторила ей жена. Но мне удалось вырваться из окружения на Клязьменское водохранилище, где я осваивал катер, готовясь к предстоящим походам. Бороздя водные просторы, я пытался осмыслить происходящее с точки зрения теории друга моего детства и покровителя Карла Маркса, но мозги буквально плавились от небывалой жары, обрушившейся летом 1972 года на Москву и все центральные районы СССР. Видимо, активность советских евреев, рвавшихся на историческую родину, вызвала в атмосфере нечто вроде израильского "хамсина" - ужасного ветра, дующего из Аравийской пустыни. Горели леса и торфяные болота, из-за дыма нечем было дышать. Москва была оцеплена войсками, как во время эпидемии холеры в 1970 году...
Я находился в глубокой депрессии, когда до Клязьменского водохранилища докатилось известие, что партия и правительство приняли решение о взимании с отъезжающих в Израиль евреев так называемой "платы за образование". Хотя я не собирался никуда уезжать, эта вопиющая несправедливость потрясла меня до глубины души: разве евреи не отработали свое образование с лихвой? Кто создавал советскую науку?! Кто создавал советскую промышленность?! Разве советскую атомную бомбу не евреи создали?
Какое-то доселе неведомое чувство шевельнулось в моей груди.
"Вот возьму да уеду в Израиль назло партии и правительству, раз такое дело!" - подумал я, но тут же отогнал от себя эту крамольную мысль.
Итак, дорогие читатели, с еврейского фланга моя оборона оказалась прорванной, и я был вынужден вести борьбу с мировым сионизмом уже на внутрисемейном рубеже. Силы оказались неравными: против меня одного объединились старшая дочь и жена, к которым примыкала наша собака Рона Каровна на правах члена семьи. Младшая дочь придерживалась нейтралитета, заявляя, что ей, мол, все равно, куда все, туда и она. На Волгу - так на Волгу, в Израиль - так в Израиль...
Был бы жив мой папа, твердокаменный большевик, скончавшийся накануне Шестидневной войны, он бы, конечно, не допустил подобного разброда в семье.
- Миля - инженер-строитель, Иосиф - известный специалист по подъемным кранам, а я что буду делать в Израиле со своим дипломом художественного редактора советских книг? - вопрошал я. Был у меня и другой веский довод.
- Израиль с трех сторон окружен врагами, с четвертой - море. Ширина его в некоторых местах доходит до четырнадцати километров. Значит, обстановка там почти такая, как на Керченском плацдарме, на котором я воевал и который простреливался фашистской артиллерией - говорил я. - Страна находится на осадном положении, мирное население гибнет от актов террора. Найдется ли там работа для преподавателя музыки? Нужен ли там работник киностудии? Подумали ли вы о том, что придется постоянно сталкиваться с продовольственными трудностями военного времени, с неизбежной нехваткой товаров? Тоже мне герои нашлись...
Так я отбивался какое-то время, пока не стали поступать письма от Клееров, давшие моему "противнику" перевес. Оказалось, что в Израиле и музыкально-педагогическое училище имеется, где дочка Клееров продолжает свою учебу, и даже Музыкальная академия существует в Тель-Авиве, соответствующая советской консерватории... Но сам Миля честно писал, что его взяли на работу простым десятником - командовать несколькими арабами с тачками (а он ведь работал в проектном институте ведущим инженером!). Правда, зарплата у него была в несколько раз выше, чем в Советском Союзе...