Я последовал его совету, и действительно все получилось "по Марксу"...
Итак, подытожу свои отношения с родимой партией. Почему-то бытует мнение, что члену единолично правящей в лагере мира и демократии КПСС живется легко и привольно. В то же время жизнь коммуниста при многопартийной системе в стане империалистических поджигателей войны невыносима и чревата тюремным заключением. Это не совсем так. Жизнь рядового члена первичной парторганизации КПСС (или первичного партпридурка) - тоже не сахар.
Помню, как в шестидесятые годы на партсобрании одного из московских издательств, где я состоял на партийном учете, будучи внештатником-надомником, обсуждался вопрос о борьбе за мир. Когда докладчик сообщил, что в странах капитала цинизм тюремщиков дошел до такой степени, что товарища Куньяла, генсека португальской компартии, лишили туалетной бумаги, в зале наступило замешательство. (Наша промышленность в то время еще не освоила эту продукцию, а импортная распределялась по закрытым лимитам.)
В порядке ведения собрания боец взвода охраны, ударник коммунистического труда Чухров задал докладчику вопрос:
- Насчет той бумаги как понимать? Курева, что ли, суки заграничные наших людей лишают?
На что редактор индийской редакции Рухимович заметил:
- А что, интересно, наши советские газеты хуже их туалетной бумаги?
В словах Рухимовича был известный резон. Я, к примеру, все 28 лет своего пребывания в партии пользовался исключительно "Правдой".
Интереса ради я подсчитал, что, будучи ротным придурком, за четыре года отсидел на "губе" в общей сложности 17 суток. А вот за 28 лет пребывания в КПСС отсидел 165 суток только на партсобраниях и в сети партпросвещения! И еще 170 суток отбыл на принудработах, в порядке партпоручений: в колхозах, на плодоовощных базах, на встречах зарубежных делегаций и т. д. Таким образом установил, что мой 28-летний партстаж в КПСС автоматически обошелся мне почти в год лишения свободы.
Когда же, перелистывая партбилет, я уточнил еще и финансовые отношения с родной партией, то у меня даже давление подскочило. Оказалось, что за 28 лет я внес в партийную кассу около четырех тысяч рублей! Поскольку эта сумма примерно равнялась моему полугодовому заработку художника-графика, то к указанному выше году заключения нужно прибавить еще и 6 месяцев принудработ с удержанием 100 процентов заработка (или 12, с удержанием 50 процентов).
Но я не хочу, чтобы у читателей сложилось впечатление, будто для "первичных придурков" пребывание в КПСС - сущая каторга, будто они там подобно галерным рабам, прикованным цепями к веслам, только и знают что на собраниях машут по команде партбилетами.
Нет, были у нашего брата и свои светлые минуты, помогавшие преодолевать трудности, связанные с переходом от социализма к коммунизму. Я подсчитал, что за 165 суток, отсиженных на партсобраниях и в сети партпросвещения, сыграл в общей сложности не менее двух тысяч партий в крестики-нолики и морской бой, решил около восьмисот кроссвордов и чайнвордов, сто пятьдесят раз слегка пофлиртовал с соседками, чтобы время скоротать, выслушал не менее семи тысяч похабных анекдотов. Жаль, что я их не записывал: вполне мог бы, по образному выражению Маяковского, "поднять как большевистский партбилет все сто томов"... этих анекдотов.
Однако не на каждом партсобрании на повестке дня стояли решения Пленума ЦК по сельскому хозяйству или идеологическим вопросам, когда первичные партпридурки в ожидании принятия спущенных райкомом резолюций коротали время как могли.
Иной раз стояли персональные вопросы, при обсуждении коих активность коммунистов настолько возрастала, что было уже не до крестиков-ноликов. Страсти иногда достигали такого накала, какой бывал лишь в самые критические моменты истории партии - к примеру, на II съезде РСДРП, когда произошел исторический раскол на большевиков и меньшевиков, или когда Ленин в Смольном произнес пророческие слова: "Есть такая партия!"
Накал страстей на историческом II съезде казался легким обменом колкостей по сравнению с тем, что поднялось на одном нашем партсобрании при обсуждении аморального поведения кандидата философских наук Быкова (заведующего испанской редакцией, а в прошлом - первого секретаря советского посольства в Аргентине), сожительствовавшего с техническим персоналом своей редакции. Учитывая долгую и безупречную службу Быкова в Органах и его чин полковника госбезопасности, партбюро предложило ограничиться вынесением славному чекисту выговора без занесения в личное дело. Страсти разыгрались после того, как стрелок охраны Чухров заявил, что Быков - обрезанный еврей. Собрание продолжалось до часу ночи и кончилось тем, что Быков был исключен из партии за сионистскую деятельность (однако райком это решение не утвердил).