Весь остаток дня 18 октября 1941 года прошел в томительном ожидании.
Наконец дело сдвинулось с мертвой точки: это было видно по тому, как забегали интенданты. Генеральские тещи говорили в кулуарах, что якобы дают эшелон по личному приказу самого Жукова, назначенного командовать в Москве, что сегодня же мы уедем.
Но уезжали мы утром 20 октября с пригородного перрона Казанского вокзала. Интенданты беспокоились: фашистская авиация налетала на Рязань, железную дорогу бомбили...
Слава богу, пронесло - опасный участок пути наш эшелон благополучно миновал. Мы ехали из столицы Родины Москвы, встречая по пути воинские эшелоны, спешащие на запад. Вечером 20 октября на одном из разъездов к нам подбежали бойцы со встречного эшелона и стали спрашивать: "Неужели правда, что фашисты приблизились к Москве на 250 километров? (Если бы так было!) Как же такое допустили?!"
Это были сибирские стрелки с Дальнего Востока, одетые в овчинные полушубки. Их дивизия стояла против японской Квантунской армии и теперь перебрасывалась против немецко-фашистской армии. Они даже не знали, что в действительности под Москвой стряслось, но кто тогда толком знал настоящую обстановку?
Историки утверждают, будто Наполеон потерпел поражение потому, что захватил Москву, "спаленную пожаром”, как выразился М. Ю. Лермонтов.
16-17 октября брошенная на произвол судьбы столица СССР Москва досталась бы фашистам в целости и сохранности вместе с оставшимся в ней несознательным населением, всеми припасами и промышленными предприятиями, не успевшими эвакуироваться.
За то, что этого непоправимого несчастья не произошло, надо благодарить только Бога и штабных придурков.
Меня могут спросить: "Как ты, рядовой нестроевик, берешься судить о таких материях? При чем тут какие-то штабные придурки?
Конечно, я не кончал Военной академии, как мой папа. Зато я долго был заштатным писарем у полкового инженера (по совместительству с обязанностями связного саперной роты и помощника кашевара), а потом за каких-нибудь два месяца прошагал все штабные ступени, начиная с должности писаря-картографа штаба 119-го отдельного саперного батальона и кончая должностью писаря-картографа оперативного отдела штаба третьего горнострелкового корпуса.
Поднимаясь по служебной лестнице, я не повстречал на своем пути ни одного старшего офицера или генерала с академическим дипломом ни в штабе полка, ни в штабе дивизии, ни в штабе корпуса, так что сам по себе факт, что я не кончал академии, не является доказательством моей оперативно-штабной неполноценности.
Я совсем не хочу этим сказать, что я мог бы командовать корпусом вместо легендарного генерал-майора Веденина, который, по единодушному мнению всех его подчиненных, в военном деле не смыслил ни уха, ни рыла. К слову добавим, что после войны генерал-майор Веденин, которого между собой в штабе звали не иначе как "говнюком”, стал генерал-лейтенантом и комендантом московского Кремля благодаря его супруге, служившей машинисткой в ЦК.
Но я как-никак был правой рукой майора Вальки Иванова, который, в свою очередь, был правой рукой полковника Кузнецова, начальника оперативного отдела штаба корпуса и, между прочим, милейшего человека… в нетрезвом состоянии. Без Кузнецова сам начальник штаба генерал-майор Григорьев, которого звали "боровом”, был как без рук и без головы в придачу.
Так что я хорошо знаю, что такое придурок в штабе, особенно в тех случаях, когда его непосредственный начальник, у которого он правая рука, отлучается по своим любовным делам. А старший шеф, у которого тот, в свою очередь, правая рука, будучи в этот момент в нетрезвом состоянии, теряет оперативную идею. И тогда придурку волей-неволей приходится шевелить мозгами, чтобы не подводить свое начальство.
Теперь мне уже ничего не грозит, так что я честно признаюсь, что были моменты, когда я собственноручно отдавал приказы по корпусу и однажды даже объявил выговор командиру своей дивизии, гвардии генерал-майору Колдубову.
В штабе корпуса рядом со мной сидел другой придурок – делопроизводитель оперативного отдела сержант Никитенко, службист-хохол, пунктуально выполнявший все инструкции. Он работал, как автомат. С перебоями, когда отсутствовало начальство.
Гори все кругом, он без указаний начальства никаких "входящих " и "исходящих"ни в какие инстанции не пошлет.
К чему я обо всем этом рассказываю? А к тому, что немцы еще пунктуальнее хохлов, еще большие службисты и еще точнее исполняют свои инструкции.
И слава богу, что в тот счастливый день 16 октября 1941 года придурки во вражеских нам немецких штабах не пошевелили мозговыми извилинами и не ускорили движения "входящих"и "исходящих”.