Папа в свое время рассказывал, что в академии Власов очень хромал по политическим дисциплинам и обычно "сдирал" у него конспекты по марксизму и политэкономии. Слово "эмпириокритицизм" он никак не мог выговорить. Его политическая отсталость, по-видимому, все-таки дала о себе знать впоследствии. Как известно, Власов, будучи способным военным, в политике действительно оказался полным придурком.
Втайне я мечтал стать военным, поэтому жадно прислушивался к разговорам взрослых на военные темы, приставая к ним со всякими дурацкими вопросами... А спустя каких-нибудь пять-шесть лет я столкнулся на фронте с генералами "новой" формации. Когда я мысленно сравнивал этих людей с теми блестящими военными, память о которых была у меня еще свежа, то они и вправду казались мне не настоящими генералами, а какими-то серыми, убогими придурками, случайно надевшими генеральскую форму.
Разумеется, мне, рядовому солдату, не пристало судить об их полководческих талантах, зато на этот счет я слышал немало убийственных отзывов штабных офицеров.
У меня же был один критерий, по которому я судил о военных. Все папины друзья-военные, арестованные в 1937-1938 годах, были заядлыми шахматистами. Комбриг Николюк утверждал, что военный, который не играет в шахматы, - это ноль без палочки. Мальчишкой в 12-13 лет я играл в шахматы уже на приличном уровне и, бывало, побеждал некоторых военных специалистов в шахматных баталиях.
Представить себе генерала, даже не имеющего понятия о шахматной игре или, в лучшем случае, играющего на уровне слабого третьеразрядника, я не мог. Это в моей голове не укладывалось.
Обычно все штабные оперативники в шахматы играли. Начальник оперативного отдела штаба 3-го горнострелкового корпуса полковник Кузнецов был довольно сильным шахматистом. Неплохо играл и начальник оперативного отдела штаба 128-й гвардейской горнострелковой дивизии подполковник Иванов, мой хороший приятель, несмотря на нашу разницу в возрасте и чинах.
И подполковник Иванов, и полковник Кузнецов были прекрасными специалистами своего дела, но почему-то карьеры не сделали. А они могли бы стать, на мой взгляд, настоящими генералами. На их долю выпала участь штабных ишаков, вывозивших на своих горбах самую тяжелую и неблагодарную работу, а почести и награды доставались вышестоящему начальству, которое их цепко при себе держало и не было заинтересовано в продвижении по службе столь ценных работников.
Конечно, среди генерал-придурков попадались и дельные мужики, которые в ходе войны, учась на своих ошибках, превратились в прославленных военачальников. Но сколько миллионов советских солдат они угробили зря, обучаясь сталинской "науке побеждать"?!
Готовясь к войне, Гитлер в отношении своего генералитета "ленинских норм" не нарушал. Он украл у товарища Сталина его мудрый лозунг "Кадры решают все!" и офицерский корпус германского вермахта не уничтожил. В результате этого хитрого маневра он получил большой перевес на первом этапе войны. Товарищ Сталин жестоко отомстил Гитлеру за плагиат, он предпринял ответный маневр: бросил на чашу весов столько десятков миллионов жизней советских людей, сколько потребовалось, чтобы эта чаша склонилась в нашу пользу.
Жалкий маньяк Гитлер с его больной фантазией оказался неспособен на ответ, потому и кончил плохо - отравился крысиным ядом в своем логове под развалинами имперской канцелярии в Берлине…
Но я не какой-нибудь отставной генерал или профессор истории. Могу лишь сказать: в нашей второй стрелковой роте ответственность за высокий процент боевых потерь с командования снималась. Чем выше боевые потери, тем, следовательно, шире охват личного состава массовым героизмом…
Однако спустимся с небес и вернемся к нашим придуркам. Этот термин употреблялся не только для обозначения определенной категории лиц командно-начальствующего состава. Придурками также именовали некоторых солдат и сержантов, пристраивавшихся в тылу и считавших дурачками тех, кто погибал на передовой. Народ это был хваткий, прагматически настроенный, но, как говорят, в семье не без урода.
Глава III. ГОРЬКОВСКИЙ "МЯСОКОМБИНАТ”