Прозрев, я на радостях схватил альбом, краски и нарисовал первое, что мне пришло в голову: сержанта Мамедиашвили верхом на Хунхузе, на котором он обычно ездил. Просто как колоритную фигуру, без всякого умысла. Рисунок мой с подписью "Командующий гвардейскими ишаками" пошел по рукам и имел в полку колоссальный успех. Сам Мамедиашвили, вместо того чтобы обидеться, пришел в восторг и забрал рисунок себе. Пусть читатель представит себе мое состояние, когда спустя год, листая украдкой немецкий журнал, издаваемый на русском языке для власовцев и "восточных добровольцев", я узрел в нем... свое произведение, под которым красовалась моя собственноручная подпись "Л. Ларский"! Под моим рисунком было напечатано: "Командир истребителей-"ишаков" верхом на осле". Как известно, "ишаками"называли советские истребители И-16. Видимо, немецкая пропаганда перепутала наших ишаков с самолетами.
Когда наш полк перебросили в Карпаты, сержант Мамедиашвили вместе с вьючным транспортом пропал без вести, но объявился в самом конце войны с вверенным ему личным составом и ишаками. Как было установлено, они несколько месяцев находились в фашистском плену, были освобождены американцами, каким-то образом оказались у власовцев и в районе Праги попали в плен к нашей дивизии. Если бы не наши знаменитые "гвардейские"ишаки, Мамедиашвили отправили куда Макар телят не гонял – ишаки его спасли.
Между похоронно-трофейной командой и саперной ротой оказалось много общего. Только саперы рыли не братские могилы, а НП (наблюдательный пункт), КП (командный пункт) командира полка и землянки для начальства. Что же касается трофеев, то у саперов эта работа была налажена намного лучше, чем в похоронно-трофейной команде. Саперы шли впереди, поэтому и трофеи брали первыми. На любом объекте они могли написать слово "мины!", которого было достаточно, чтобы избавиться от всех прочих претендентов. Трофеи трофеями, а жизнь все-таки дороже.
Конечно, полковое начальство, которое само жаждало приобщиться к завоеванному имуществу, подозревало о таких хитростях и время от времени пыталось саперов "раскулачить", как выражался наш замполит Пинин.
Трофеями у нас ведал сам старшина роты по кличке Мильт - старая милицейская лиса. В гражданке Мильт был станичным милиционером на Дону и по совместительству подрабатывал конокрадством.
Когда-то он сам занимался раскулачиванием, отыскивал запрятанное кулаками добро и его реквизировал. Как припрятать от начальства трофеи, его учить не надо было. На фронте существовал термин "организовать трофеи" от немецкого слова "organisieren".
У нас "организацией" трофеев занимался большой специалист по части отчуждения социалистической собственности сержант Бессеневич (или Бес, как все его называли). До армии Бес был высококвалифицированным вором-рецидивистом и прибыл на фронт из Воркутлага, и естественно, трофейные операции обычно поручались отделению, которым он командовал.
Содружество представителей двух миров - уголовного и милицейского, как это обычно бывает, приносило хорошие плоды. Трофеи делились между всеми саперами согласно основному принципу социализма: "От каждого по способностям - каждому по его труду".
Когда было разрешено посылать с фронта трофейные посылки, Мильт занялся этим делом вместе с ротным парторгом; в порядке установленной очередности и в соответствии с социалистическим принципом наша партийно-милицейская прослойка собирала каждому саперу посылку и отправляла через полевую почту на адрес его семьи.
Мне тоже что-то выделили, но я от своей очереди отказался по принципиальным соображениям (так как это добро попросту отбиралось у местного населения), хотя семье моей тети что-нибудь из этого добра не помешало бы в те годы.
К моим чудачествам к тому времени в роте уже привыкли, но на этот раз мне пришлось поочередно объясняться с парторгом и старшиной. Со своей принципиальностью я дошел до того, что первым полез объясняться с руководством. Речь моя выглядела примерно так.
- В Крыму мы брали трофеи на немецких складах, это я еще понимаю, - сказал я парторгу. - В Германии - тоже трофеи. А мы ведь грабим трудящихся чехов и поляков. Разве это пролетарский интернационализм?
Парторг непонимающе посмотрел на меня и вдруг сказал:
- А что, по-твоему, товарищ Сталин дурее нас с тобой? Раз на посылки разрешение дадено - нечего тут мудрить! Наша кровь подороже ихнего добра. Ты советский патриот или кто?
Мильт после со мной поговорил.
- Ларский, хошь философию разводить - твое дело. Другим больше достанется. Но сор чтоб из избы не выносил. Капитану Скопцову чтобы ни-ни...