(Замечу вскользь, что Мильт по совместительству был в роте резидентом капитана Скопцова, полкового особиста. Он-то хорошо знал, что капитану можно говорить, а что нельзя.) О работе возглавляемой Мильтом агентурной сети Скопцова, в которую, как комсорг, входил и я вместе с парторгом, речь пойдет впереди. Хочу только добавить, что парторг о нашем с ним разговоре насчет пролетарского интернационализма тут же доложил особисту. Он также просигнализировал в комсомольское бюро полка о наличии у меня "нездоровых настроений"…
Вернусь, однако, к своей деятельности ротного придурка.
Полковой инженер взял меня в саперную роту в качестве заштатного писаря и связного против воли Мильта. Старшину саперной роты Ивана Никифоровича Раздиваева прозвали Мильтом за то, что он до войны служил станичным милиционером. Это был пройдоха высшей марки, к тому же жуткий бабник и конокрад. Нашего ротного капитана Семыкина, который ему в сыновья годился, он так сумел опутать, что фактически всю власть забрал в свои руки.
Донской казак, он был "нутряным"антисемитом и к евреям относился с отвращением, словно к тарантулам. Однако, по его собственным словам, он умел с собой совладать, и чувства свои выражал весьма деликатно. Я, например, никогда от него не слышал слова "жид", а всегда - "ваша нация". Меня же он подчеркнуто величал товарищем Ларским…
- Я вашу нацию наскрозь вижу, - обычно заявлял Мильт. - Как воротишься в Москву-то опосля войны, небось сразу в правительство полезешь!
- Б...дь буду, не полезу, товарищ старшина! - божился я, но Мильт продолжал свое. Знал бы он, что я давным-давно побывал и в "наркомах" и в "правительствах", и все это уже пройденный этап моей жизни.
Поначалу старшина решил меня из роты выжить не мытьем, так катаньем. Помимо писарских обязанностей, он навалил на меня кухню, назначив помощником кашевара по части колки дров и чистки картошки. Он специально гонял меня по всяким хозяйственным делам, чтобы я не успевал выполнять задания инженера…
Сразу же он устроил мне подвох.
- Я вижу, товарищ Ларский, что вы человек боевой, хваткий, несмотря на то что в очках. Поэтому пойдете со мной на передовую и поведете навьюченную лошадь. Надеюсь, что вы с этой боевой задачей справитесь и обеспечите роту боеприпасами, - улыбаясь, сказал мне старшина.
В лошадях я довольно слабо разбирался и не усек, что вместо нашего смирного мерина он подсунул мне трофейную кобылу, панически боявшуюся взрывов. И уздечку дал совершенно ветхую.
Как только я спустился со злополучной кобылой в зону обстрела вражеской артиллерией, лошадь поднялась на дыбы и сбила меня с ног. Причем уздечка осталась у меня в руках, а обезумевшее от страха животное ускакало в распоряжение противника.
После этого ЧП состоялось откровенное объяснение со старшиной. Лил проливной дождь, и я в наказание за свой "проступок"мокрый, как цуцик, стоял на часах у палатки старшины, ожидая решения своей участи.
Старшина торжествовал. Обгрызая огромный мосол и время от времени прикладываясь к фляге со спиртным, он говорил мне из палатки, отбросив свою "вежливость”:
- Я вашу нацию наскрозь вижу! Я сказал, что ты себя не оправдаешь, вот и не оправдал… Сейчас капитан придет и в штрафную роту тебя прямым ходом отправит для удобрения колхозных полей. И так тебе, дураку, и надо – сидел бы уже в своем Ташкенте, где вся ваша нация от войны прячется. Только после войны до вашей нации доберемся, вы нам за все ответите…
"Все равно мне терять нечего”, - подумал я и сказал ему:
- Товарищ старшина, вы же самый настоящий фашист, а еще парторг роты! Вы же фашистскую пропаганду повторяете насчет евреев…
Старшина рассмеялся:
- Ты меня не стращай всякими там словами, не на такого нарвался. Свидетелей-то у тебя нету, окромя мерина, бессловесной твари. А насчет вашей нации немцы правду говорят. Разве против этого наши советские органы возражают? Может, опровержение ТАСС читал? Или на политинформации это опровергали? Где она, ваша нация? Бывало, до войны приедешь в город, глядишь: повсюду она. В магазинах, на базаре, в конторах. А на фронте где же она? Нету, вся в Ташкент сбежала…
- Неправда! – закричал я. – Член военного совета нашего фронта, генерал-полковник Мехлис – еврей, это всем известно. И начальник штаба нашей дивизии полковник Раппопорт – тоже еврей, и заместитель командира дивизии по тыл, полковник Малаховский – еврей…
- Ты мне начальством рот не затыкай. В начальство-то ваша нация горазда лезть. А где она в нашем полку? В нашей роте, к примеру? Был один, да и тот не оправдал себя, - съехидничал старшина.