Ротному писарю-каптенармусу приходилось заниматься не столько писаниной, сколько хозяйственными вопросами, боеснабжением и оружием. И тут запросто можно было загреметь в штрафную роту. Потери личного состава в боях были очень высокими. Оружие, числившееся за убитыми и ранеными, кровь из носу нужно было возвращать на полковой склад, а его всегда недоставало, потому что его бросали где попало.
Старшины и писаря подбирали его где только могли - и на передовой и в тылах.
Но в нашей роте дефицита не было. Моему старшине пригодился тюремный опыт, он просто-напросто оружие воровал там, где оно плохо лежало. А что было делать?
Мне тоже в этих операциях приходилось участвовать. Мы уезжали обычно на ротной повозке в тылы, подальше от передовой - там ротозеев было больше. Однажды, например, у артиллерийской батареи все винтовки сперли. Пока старшина заговаривал зубы артиллеристам, наш ездовой охапками перетаскивал их оружие в повозку, а я в это время стоял на шухере.
Но не только мой старшина был такой хитрый. Воровство оружия приняло столь массовый размах, что по армии вышел приказ: оружие сдавать на склады только в соответствии с номерами, которые записаны в ротных ведомостях.
Однако мой старшина и тут нашел выход - на складе у него были свои ребята. Он их взял на "водочное довольствие", и в благодарность они засчитывали ему оружие с чужими номерами.
Вскоре, когда мы уже были в Силезии, из-за больших потерь и нехватки офицерского состава наш батальон переформировали. Из трех рот сделали две, и меня перевели во вторую роту. Я тут был и за писаря, и за старшину, но с работой справлялся - в роте всего-то насчитывалась треть людей. И вот как-то у меня образовалась большая недостача оружия. Ночью, при переходе батальона на другой участок, присланный к нам новый командир роты не сориентировался в обстановке и приказал окопаться спиной к противнику. Когда на рассвете немцы открыли огонь, половина роты полегла, остальные отступили и окопались на новом месте. Оружие погибших - в том числе ручной пулемет - оказалось брошенным на ничейной полосе, и, разумеется, никто не хотел за ним лезть. Лейтенант был в полной растерянности от случившегося, оставшиеся солдаты его приказаний не выполняли. Он мне сказал: "Тебе оружие сдавать, ты и лезь за ним..."
Что мне оставалось делать? На следующую ночь перестрелки не было, и я пополз к оставленной позиции, ориентируясь по зареву пожара где-то в наших тылах. Действуя на ощупь, я собрал винтовки, а ручной пулемет нащупать никак не мог. Долго я ползал по передовой, как крот, измучился вконец. Несколько раз возвращался обратно, потом опять лез, пока не наткнулся на этот проклятый пулемет. Я его уволок осторожно, чтобы противник не услышал шума, потом перенес на повозку и, ни о чем не подозревая, свез на склад артснабжения.
Наутро меня разбудил посыльный лейтенанта Забрудного. У него я застал старшину Волкова и начальника артсклада. Все втроем они набросились на меня: ах ты, е... твою мать, умнее всех хочешь быть, у своих начал уводить...
Оказывается, пулемет-то был из роты Волкова! Как это получилось, я и сам не знаю. Видимо, я отклонился в сторону, когда полз, а пулеметчик в этот момент заснул. Поднялся переполох - решили, что немцы пулемет утащили. Утром Волков приезжает на склад сдавать оружие и надо же - видит свой пропавший пулемет.
Мои объяснения Забрудный поднял на смех.
- Целый год симулировал, обдуривал всех: "не вижу". А как пулеметы с передовой воровать - видит лучше всех!
Они составили акт, но я отказался его подписать.
- Все равно ты у меня не открутишься, в штрафную все равно упеку, - злорадствовал Забрудный. - Я всегда капитану Скопцову говорил, что ты придуриваешься с этими очками, а он не верил. Кто прав оказался?
Но в штрафную меня так и не упекли. В батальоне уже почти не оставалось народа. Каждый солдат был на счету. Приказано было всех уцелевших объединить в одну роту. Старшиной оставили Волкова, а меня направили в строй, вторым номером к злополучному пулемету, который я сослепу украл.
А Волков меня продал оперу, нарушив наш уговор.
- Ты легавый! - сказал я ему. - Раз такое дело, я про тебя тоже все расскажу. Ты же по-настоящему оружие воровал.
- Я не легавый, я тебя продал законно, - ответил он. - Мы уговаривались, когда были в одной роте, а потом у каждого стал свой интерес, когда по разным ротам разошлись...
Он действовал по закону двора. Моя угроза его лишь рассмешила: