На войне смерть всегда набирает силу, поэтому извечная битва любви со смертью приняла особенно ожесточенный характер. Действия на сердечном фронте резко активизировались в конце войны, когда Советская Армия приступила к выполнению освободительной миссии за пределами государственных границ СССР, а союзники открыли на Западе второй фронт против немцев. Маньяк Гитлер был вынужден перебросить часть своих сил с советско-германского фронта.
- Вперед, на Запад! - сказал товарищ Сталин. Однако в своем победном наступлении Советская Армия натолкнулась на мощный "контрудар" со стороны сердечного фронта, приведший к массовому выходу из строя нашей живой силы. "Наркомздрав" был переполнен.
Видимо, не зря в "наркомздраве" этот активизировавшийся сердечный фронт стали именовать третьим фронтом, ведь наши потери на нем намного превышали потери и союзников и немцев, вместе взятых, на втором фронте. Поскольку такое положение серьезно угрожало боеспособности советских войск, помимо "наркомздрава" на третий фронт были переброшены все политорганы. Издавались секретные приказы, согласно которым выбывшие из строя на третьем фронте приравнивались к дезертирам, самострельщикам и членовредителям. После излечения в "наркомздраве" их должны были направлять в штрафные роты.
Но куда там! Потери росли как снежный ком, и ни о каких штрафных ротах и думать уже не приходилось: по меньшей мере половину офицеров туда пришлось бы послать, а кто бы тогда солдатами командовал?
В первую голову на третьем фронте отличался цвет армии, наиболее боевые и отважные рубаки. Но и придурки им не уступали, используя свои позиции и свою накопленную в тылах мужскую силу. В общем, любовь не только смерть побеждала, но, если быть до конца откровенным, на фронте любовь косила всех без разбора, в том числе и самих политработников - кто знает, сколько прекрасных и высокоидейных армейских коммунистов пало жертвами морального разложения.
Третий фронт, как и другие фронты, имел своих выдающихся героев. Отличился на нем и прославленный маршал Рокоссовский, но особенно выделялся своими подвигами дважды герой Советского Союза гвардии генерал-лейтенант авиации Василий Иосифович Сталин, которого по праву можно считать верховным придурком Советской Армии.
Солдатская молва разносила по всем фронтам легенды о любовных похождениях и кутежах сына гения человечества и величайшего полководца всех времен и народов. До поры до времени не была предана огласке беспримерная деятельность на третьем фронте ближайшего сподвижника вождя народов маршала Советского Союза Лаврентия Павловича Берии. Только когда благодаря бдительности таких же верных ленинцев было неопровержимо установлено, что маршал Берия еще с семнадцатого года являлся замаскированным дашнаком, муссаватистом и платным агентом мирового империализма, вскрылось, что Лаврентий Павлович иногда позволял себе изменять жене. В общей сложности он проделал это с 857 женщинами, как об этом со всей партийной прямотой сообщил партии наш ленинский ЦК.
Будучи всего лишь ротным писарем, я в высоких сферах не вращался. Только в период своей недолгой штабной карьеры случайно соприкоснулся с сердечными делами генерала Веденина, командира нашего корпуса, содержавшего личный гарем, которому мог позавидовать турецкий паша средней руки. Генеральского адъютанта в штабе так и называли: "начгар" (то есть начальник гарема). Этот "начгар" всем хвастался ночными генеральскими победами: трахнули эту, трахнули такую-то, каждое утро об этом всем докладывал, видимо, желая таким способом поднять престиж генерала.
Конечно, полковое начальство подобной роскоши себе позволить не могло, но и среди него тоже было немало героев третьего фронта. Именно на этом фронте наш полк потерял одного из храбрейших своих командиров, отчаянного сорвиголову - гвардии подполковника Наджабова, которого пришлось основательно госпитализировать. Ходили слухи, будто его даже разжаловали за венболезни.
Я буду говорить о том, что знаю, и расскажу, как пополняла "наркомздрав" моя рота. Начну с боевых потерь, а затем коснусь и сердечных.
Поскольку в мемуарах следует придерживаться строгой документальности, я приведу секретные данные о движении численного состава нашей стрелковой роты в процессе боя.
Из этих средних данных читатель может видеть, что основные потери (до 60% личного состава) рота несла, едва вступив в соприкосновение с врагом. В штабах почему-то существовало предвзятое мнение, будто в первую очередь выбывали из строя необстрелянные люди, а опытные вояки оставались и ходили в атаки и контратаки.