Цивильный доказывал, что он никакой не генерал, а всего лишь доброволец-пожарный и состоит в городском обществе пожарных. Но грузины настаивали на своем, ибо на мундире оказался значок с изображением... фюрера. Несчастного пожарного все-таки посадили в кутузку, и не знаю - отпустили ли его потом.
Конечно, не всех приходилось арестовывать. Заявлялись какие-то люди, утверждавшие, что они антифашисты и хотят сделать важное сообщение - большей частью это были кляузы на соседей. Не внушавшие никакого доверия личности предъявляли справки, в которых подтверждалось, что такой-то действительно выполнял разведзадание для Советской Армии. Один тип потребовал с меня на этом основании 2000 злотых!
Начальство наше все не заявлялось, а у меня уже голова пошла кругом от этих комендантских дел. А тут еще новая напасть: толпа женщин, громко крича, выбежала с узлами и чемоданами на площадь и, опрокинув заслон Срулевича, ворвалась в комендатуру: это были наши советские бабы, находившиеся в лагере неподалеку от города!
Услышав о приходе Советской Армии, они устремились в город, подобно саранче очищая все на своем пути и набивая захваченным у местных барахлом свои узлы. Трудно описать, что творилось… Женщины на радостях чуть нас не передушили. А тут еще сержант неожиданно встретил… своих землячек!
Всю ночь наша выздоравливающая команда отмечала эту встречу, только мы со Срулевичем не покинули своих постов.
А под утро произошло ужасное ЧП (об этом я, конечно, узнал в последнюю очередь)… Город словно вымер, оконные ставни закрыты, советские флаги исчезли. Что же стряслось?
Землячки поведали сержанту, что их подруга, работавшая прислугой в доме местного врача, покончила с собой года два тому назад. И якобы врач был тому виной…
Не долго думая, пьяный сержант взял несколько солдат, и вся компания ввалилась среди ночи в дом к врачу, семейство которого приняло воинов-освободителей с подобающим почетом и выставило им обильное угощение. Сам врач, весьма солидный старик профессорского вида, выпил с сержантом за здоровье товарища Сталина, а его дочка что-то пропела для дорогих гостей под аккомпанемент своей мамаши, очень внушительной дамы.
После торжественной части сержант приступил к осуществлению плана отмщения за повесившуюся якобы по вине врача землячку. Гостеприимного хозяина привязали к креслу, и на его глазах компания надругалась над его дочкой и женой. Когда, прихватив трофеи, мстители удалились, врач, освободившись от пут, отравил жену и дочь, а сам повесился. В оставленной им записке он отрицал свою вину.
Как на беду, этот "пан доктор"оказался одним из самых уважаемых и почитаемых в городе Тржинце людей.
Между тем офицеры наши, видимо, загуляли основательно, и все неприятности из-за злосчастного ЧП валились на мою голову. Посетителей как рукой сняло, комендатура опустела. Один посетитель, правда, явился. Он представился коммунистом и сообщил, что в заводском пригороде, где на каждом доме висит объявление "здесь живет чех”, на самом деле живут немцы-фолькштурмисты, которые решили ночью напасть на русских, чтобы отомстить за врача.
Из выздоравливающей команды в наличии имелось всего несколько человек – остальные пьянствовали неизвестно где.
Как собрать людей? Оружие, которое сдали пленные, было без патронов, единственный автомат сержант забрал.
Моряк настаивал на немедленном отходе из города, я предложил обождать до вечера – может, выздравбат наконец объявится?
Срулевич был непреклонен. Он заявил, что если мы отступим, он один будет удерживать город.
Наш "военный совет"к общему мнению не пришел, а тем временем еще одна беда свалилась: сержант был найден мертвым в придорожном кювете, с проломленной головой и без автомата!
Двое из его компании принесли тело в комендатуру, но ничего толком объяснить не могли.
Надо было предприниматьчрезвычайные меры. В комендатуре оказался запас сигнальных ракет, и я приказал моряку залезть на крышу и пускать ракеты, а Срулевича послал в магистрат: объявить город на осадном положении. Однако он ничего не добился – весь магистрат находился на похоронах врача.
Мы забаррикадировались в комендатуре, с минуты на минуту ожидая нападения. Но нападения не последовало: то ли этот "коммунист"взял нас на пушку, то ли осветительные ракеты отпугнули фолькштурмистов, демонстрируя нашу "боевую готовность”. Всю ночь откуда-то по крышам бил немецкий крупнокалиберный пулемет, где-то за горами громыхал бой… Ну и надрожались же мы!
Когда наше начальство наконец заявилось, я хотел доложить обстановку. Но моряк меня отговорил: "Куда лезешь, дурак? Хочешь, чтоб какое-нибудь дело тебе пришили? Мотаем скорей, все гуляют – наш черед повеселиться”.